глубинная сыновняя природа запрещает сыновьям искать себе заместительных отцов, если в своих собственных узнавать себя они по тем или иным мотивам и причинам, основательным или нет, обоснованным или вздорным, благим или вредным, не желают или не могут. На самом деле жизнь при всех своих недостатках любит равновесие, и будь на то ее воля, золото постоянно сияло бы в лазури, и на всякую выпуклость приходилась своя впадина, и не было бы ни единого прощания без встречи, и слово, жест и взгляд вели бы себя как близнецы-неразлучники, в любых обстоятельствах действующие одинаково. Следуя путями, для подробной характеристики коих мы не обладаем ни должными сведениями, ни дарованиями, что не мешает нам питать уверенность в самом существовании этих путей с органически им присущим даром сообщения, столь же непреложную, как и в нашем собственном, Марсал собрал совокупность наблюдений, отчего у него в голове возникла некая мысль, которую он немедленно с сыновней радостью довел до сведения тестя: Можно вывезти всю посуду за один раз. Да ты знаешь, сколько там, думаю, мне еще ездить и ездить, возразил тот. Если на вашем фургончике – то конечно, а нормальный грузовик может вывезти все за раз. А где взять этот бесценный грузовик, спросила Марта. Арендуем. Дорого это, боюсь, денег не хватит, сказал гончар, но голос его уже задрожал надеждой. На один день хватит, если скинемся, уверен, что сумеем, да и потом, мне как охраннику скидку дадут, да и вообще попытка не пытка. Один не справлюсь с погрузкой-разгрузкой, не тот я уже. Почему один, я с вами поеду. Вот этого не надо, тебя могут узнать, и выйдут неприятности. Да нет, не узнают, я только раз был в департаменте закупок, очки темные надену, кепку нахлобучу, не узнают. Это удачная мысль, сказала Марта, очень удачная, и мы тогда сразу возьмемся за кукол. Вот и я так подумал, ответил Марсал. Да и я тоже, признался Сиприано Алгор. Они с улыбкой переглянулись, и гончар спросил: А когда. Да завтра же, сказал Марсал, благо у меня выходной, а иначе десять дней ждать, смысла нет. Завтра, повторил Сиприано Алгор, то есть сможем немедля приступить к работе. Именно, и выиграем почти две недели. Да ты меня просто воскрешаешь, сказал гончар и осведомился: А где же найдем аренду, боюсь, у нас тут такого нет. В городе, выедем с утра пораньше, чтоб время было отыскать наилучшие условия. Понимаю, что так будет лучше, сказала Марта, но тебе ведь придется пообедать с родителями, в последний раз ты у них не был, и они остались очень недовольны. Марсал скривился: Не хочу – и обернулся к тестю: Во сколько надо быть на складе. В четыре. Не выходит ничего – пообедать с родителями, потом ехать в город, арендовать грузовик и к четырем – забрать посуду, не поспеваем никак. Скажи им, что у тебя дела неотложные и потому пообедать надо раньше. Все равно мало времени, да и не хочу я, зайду к ним в следующий выходной. Ну, хоть позвони матери. Да позвоню, но только не удивляйся, если она снова спросит, когда мы переедем. Сиприано Алгор оставил дочку и зятя обсуждать важный вопрос семейного обеда и подошел к скамейке, на которой выстроились шесть кукол. Очень бережно снял с них мокрые тряпки, внимательно осмотрел одну за другой, убедившись, что требовалась лишь легкая доделка голов и лиц, ибо у кукол такого размера – всего лишь чуть больше пяди высотой – то и другое неминуемо пострадает от давления ткани. Марта займется этим, и они станут как новые, и немного постоят раскутанные, чтобы подсохнуть перед тем, как попасть в печь. По всему усталому телу Сиприано Алгора прокатилась легкая судорога наслаждения, он чувствовал себя так, словно принимался за самую трудную, самую тонкую работу в своей гончарной жизни, готовился к рискованному обжигу статуэтки, представлявшей собой высочайшую эстетическую ценность и изваянной великим художником, который не гнушался тратить свой гений в этих убогих условиях, но не мог и допустить, чтобы перепад температуры – будь то повышение или понижение – привел к гибельным последствиям. А на самом-то деле, если отринуть драматизм и манию величия, речь о том, чтобы сунуть в печь для обжига шесть завалящих фигурок, предназначенных произвести на свет по двести копий каждая, и хотя многие уверяют, будто путь всем нам предначертан с рождения, однако очевидно, что лишь некоторые является в этот мир, чтобы слепить из глины адамов и ев или умножить число рыб и хлебов. Марта и Марсал вышли из мастерской, она отправилась готовить ужин, он – укреплять дружеские отношения с псом Найдёном, который, хоть и не склонен смиряться без возражений с присутствием в доме человека в форме, все же согласен проявить безмолвную снисходительность, если упомянутая форма сразу же будет сменена на штатское платье – неважно, современного покроя или старомодное, с иголочки или ветхое, чистое или грязное. Сиприано Алгор теперь в гончарне один. Он рассеянно проверил прочность опалубки, безо всякой надобности переложил с места на место мешок с гипсом и словно бы ненароком оказался вдруг перед вылепленными из глины фигурами мужчины и женщины. И за несколько секунд мужчина превратился в бесформенный ком глины. Женщина, может быть, и выжила бы, если бы в ушах гончара не прозвучал вопрос, который завтра задаст ему Марта: Почему, почему мужчину, а не женщину, почему только его, а не обоих. Ком глины, прежде бывший женской фигуркой, смешался с комом, представлявшим мужчину, и стал с ним единым целым.
