— Пошел вон! — закричал противник менингита, на что Кат резонно ответил:
— Я еще кофе не пил…
— На брудершафт, — предложил карлик.
— И я буду, — сказал Эдсон. Скабичевский недовольно скривил свою кошачью откормленную физиономию и произнес наставительно:
— Еще никто и никогда не пил на брудершафт втроем…
— Можно попробовать, — предложил Джокер помимо меня.
В течение семи минут, я следил по часам, Скабичевский, карлик и Эдсон пробовали, до тех пор, пока карлик не разбил свой стакан и не порезал руку осколками.
— Сссссс… — засвистел он и выбежал на улицу.
Эдсон вышел следом, потом я. Мешка с Купаной снаружи уже не было. Утащили. Зато у подножия Вала копошились неясные тени.
— Смотри, Джозеф, Заметающие Следы! — указал на них Эдсон. В это время что-то прожужжало у нас над головами и карлик с криком:
— Скорость — сука! — бросился бежать.
— Скорость звука? — переспросил плохо слышащий изнутри Кат.
— Нет, сука, — охотно прояснил противник корейцев, — скорость — сука. Ну, это вроде как деепричастие.
— А, понятно… А я тут черти чего подумал. Ой, — Скабичевский схватился за ухо, — Больно!
— Я думаю, — сказал я и снова вернулся в дом.
Эдсон нехорошо улыбнулся.
— Это Анальные Пчелки летят. Кусаются твари.
— Конечно, тут же Вал близко, — любезно подсказала Сушеная Голова, — двери дольше открытыми держите, еще и Числомах залетит.
— Не умничай, — посоветовал титр. Он постучал себя пальцем по костяному лбу и ощерился. Выглядел он отвратительно. Особенно растущие прямо из отполированного черепа кривые рога. А на Островах таких сотни. Как они там уживаются? Ума не приложу.
Внутри было еще хуже, неведомым образом, но я подозреваю, что через заднее окно в помещение проникла целая компания Хэнгменов. Тут были брат Витала, его друг, как зовут которого нее знал никто, потом Отот Жирный Хэнгмен и, разумеется, сам Витал Блумен собственной персоной. Они сходу набросились на медленно скисающий позавчерашний суп, одновременно выпивая друг с другом на брудершафт, обнимаясь и весело чирикая о чем-то сокровенно-профессиональном.
Скабичевский моментально затесался в эту милую компанию, был обцелован и уже через пару минут был со всеми на «ты», что его совсем не смущало.
Я остановился у дальней стены и молча, ждал, когда кто-нибудь обратит на меня свое драгоценное внимание. Первым это сделал Блумен, который тут же засуетился и сделал попытку зачем-то натянуть валявшуюся на столе рядом с кастрюлей синюю адидасовскую куртку, но зацепился рукавом за ручку и остатки супа украсили стену.