§ 2. Истинный или ложный пророк?
Безусловно, военная и политическая ситуация весной 1429 г. заставляла дофина Карла и его приближенных искать любые пути выхода из кризиса[48]. Однако в данном случае перед ними находилась молодая, никому не знакомая особа, совершенно уверенная в том, что является посланницей Господа (ex parte Domini sui), и пытавшаяся убедить в том же окружавших ее людей. Об этом стремлении Жанны говорили все без исключения очевидцы событий, дававшие показания на процессе по ее реабилитации. По свидетельству Бертрана де Пуланжи, о своей миссии девушка впервые сообщила еще Роберу де Бодрикуру, капитану Вокулера, который в конце концов снабдил ее всем необходимым для путешествия в Шинон и дал провожатых, которых Жанна также постоянно убеждала в собственной избранности[49]. Жан де Нуйомпон так передавал в 1456 г. ее слова: «Никто в мире, ни короли, ни герцоги, ни дочь короля Шотландии, не смогут освободить Французское королевство. Это сделаю я, ибо так желает Господь»[50]. Об уверенности Жанны в Божественном характере своей миссии (missa ex parte Dei, missa a Deo) вспоминали позднее Робер де Гокур, Реньо Тьери, Гобер Тибо и Жан д'Олон[51], находившиеся весной 1429 г. в Шиноне и Пуатье. Однако именно эта, столь твердая позиция девушки по данному вопросу и стала причиной, по которой мнения о ней при дворе разделились. По свидетельству президента Счетной палаты Симона Шарля, некоторые королевские советники полагали, что дофину обязательно следует увидеться с Жанной, поскольку она является посланницей Господа; другие же считали, что доверять столь подозрительной особе ни в коем случае нельзя[52]. А потому, заключал Симон Шарль, решение о встрече Карла с девушкой было принято не без «трудностей» (cum difficultate)[53]. Как мне представляется, данное обстоятельство объяснялось тем фактом, что в глазах многих придворных Жанна оказывалась никем иным, как одним из самопровозглашенных пророков, отношение к которым среди французских теологов и светской знати в первой половине XV в. было весьма неоднозначным.
Это отношение сформировалось в первую очередь благодаря церковному собору в Констанце (1414–1418)[54], одним из основных вопросов на повестке дня которого стала дискуссия о различении истинных и ложных пророков. Данная дискуссия была вызвана расследованием, предпринятым участниками собора в отношении сразу трех известных проповедников: Джона Виклифа, Яна Гуса и Иеронима Пражского. И если Виклиф ко времени проведения собора уже умер, то оба чешских священника, прибывшие в Констанц, были арестованы, обвинены в распространении ереси и казнены
