— Именно, — говорит Блюит. — Ровно сорок пять.
— Я вам выпишу чек, — говорит достопочтенный джентльмен.
— Ну зачем это, дорогой сэр!..
Но хозяин берет лист бумаги и пишет чек на своих банкиров «Памп, Олдгет и К°».
— А теперь давайте сочтемся с вами, милый Докинс, — говорит хозяин. — Если бы вам везло, как вначале, я был бы сейчас немало вам должен. Voyons, тринадцать очков по фунту, это легко счесть.
Достает кошелек, бросает на стол тринадцать золотых соверенов; и так они засверкали, что я только глазами заморгал.
Бедный Докинс — тоже. Протягивает за деньгами руку, а рука дрожит.
— И должен сказать, — добавляет хозяин, — а у меня есть кое-какой опыт, что вы — лучший игрок в экарте, с каким мне доводилось садиться за стол.
Докинс так и сияет. Прячет деньги и говорит:
— Вы мне льстите, Дьюсэйс.
Еще бы не льстил! Хозяин только это и делал.
— Но знаете ли, Докинс, — продолжает он, — я требую реванша; ведь вы меня прямо-таки разорили.
— Что ж, — говорит Томас Смит Докинс, довольный, точно выиграл целый миллион. — Хоть завтра. А ты что скажешь, Блюит?
Мистер Блюит, ясное дело, согласен. Хозяин, немного поломавшись, тоже соглашается.
— Встретимся у вас, — говорит он, — только прошу, мой милый, поменьше вина. Я и вообще-то не пью, а тем более перед тем, как сесть за экарте, да еще с вами.
Бедный Докинс ушел от нас счастливый, как король. «А это тебе, Чарльз», — и бросил мне целый соверен. Бедняга! Я-то знал, что его ждет.
Самая потеха, что эти тринадцать соверенов, выигрыш Докинса, хозяин занял у мистера Блюита. Я их принес еще утром, а с ними еще семь. После разговора с моим хозяином Блюит ни в чем не мог ему отказать.
Надо ли продолжать мой рассказ? Будь Докинс хоть немного поумнее, понадобилось бы полгода, чтобы выманить у него деньги; но он был такой простак, что расстался с ними очень быстро.
На следующий день (в четверг, а знакомство хозяина с Докинсом состоялось всего лишь во вторник) мистер Докинс дал обед — в семь часов. Обедал Блюит и оба мистера Д. В одиннадцать сели играть. На сей раз всерьез, потому что слуг уже в два часа услали спать. Прихожу в пятницу утром к нам — хозяина еще нет. Около полудня является на минуту, умывается, велит подать ветчины и содовой — и опять к Докинсу.
В семь часов они обедают, но, как видно, без аппетиту — все достается нам; зато вина требуют еще, и за тридцать шесть часов выпивают не меньше двух дюжин бутылок.
В пятницу вечером хозяин наконец возвращается. Таким я его до тех пор еще не видел — пьян в доску. Качается, пляшет, икает, ругается, швыряет мне горсть серебра и валится на кровать; я стаскиваю с него сапоги и одежу и укладываю поудобней.
