Сначала, когда я прощался с тобой, то собирался уйти. Не столько ради тебя, сколько ради себя. Да, признаюсь честно, я боялся за себя. Бертран, ты понимаешь, какую власть имеет над тобой и над другими людьми этот странный образ, если верить хранителю? Под этой властью оказался и я. Меня пугало чувство, которое я, старик, давно покинутый мыслями о любви, испытал, увидев эту красную ведьму.
Бертран уставился на полковника, который продолжал, не обращая на него внимания:
— Но я не вернулся сразу. Я пришел в музей утром на следующий день, чтобы посмотреть на статую, как смотрел ты, в одиночестве. И после часа, проведенного перед этим странным симулякром, ушел в изумлении, смешанном с тревогой. Какой бы силой ни обладала эта статуя, она не была ни хорошей, ни правильной, ни порожденной здравым смыслом. Я действовал импульсивно. Вспомнил историю хранителя музея, этого Жаклена, и отправился в редакцию газеты на поиски информации. Наконец я нашел кое-что. Жаклен сказал, что это произошло много лет назад, но не уточнил, сколько именно. Мой дорогой мальчик, это дело было закрыто более тридцати лет назад!
У Бертрана перехватило дыхание, когда он бросился вперед.
— Это правда, чистая правда, — продолжал полковник. — Произошло убийство, и жена доктора Жаклена была осуждена за него. Выяснилось, что она совершила пять подобных преступлений под разными именами, и газеты того времени сделали капитал, опубликовав некоторые свидетельства, официально не признанные. Эти показания говорили о колдовстве и намекали на то, что госпожа Жаклен была ведьмой, чьи безумные убийства вызваны своего рода жертвенным безумием. Был упомянут культ древней богини Гекаты, и обвинение намекнуло, что рыжеволосая женщина служила жрицей, чьи деяния представляли собой форму чудовищного поклонения. Это приношение мужской крови в честь полузабытого языческого божества было, естественно, отвергнуто как объяснение, но имелось достаточно доказательств, чтобы обвинить женщину в реальных убийствах.
Не забывай, это были факты. И я обнаружил в старых газетах то, о чем Жаклен не говорил. Теория колдовства формально не была признана, но из-за нее самого доктора отстранили от медицинской практики. Это более чем доказывало, что он, поощряемый женой, начал заниматься кое-какими практиками: похищать кровь и плоть, а иногда и жизненно важные органы у трупов в моргах. Похоже, именно по этой причине он отказался от своей практики после суда и казни. Рассказ о том, как тело его жены было извлечено из морга для скульптурных целей, не упоминается, но есть пункт об украденном теле. А Жаклен уехал из Парижа после казни, тридцать семь лет назад!
