Да что эта двойка?! С сияющим лицом выбежал он из особняка, понесся, разбрызгивая хладное, водное злато, по аллеям; уже зная, что через полчаса запыхавшийся, но счастливый будет стоять перед Светолией, а она познакомит его с белыми мышами и расскажет еще что-нибудь прекрасное.
До выхода из парка оставалось несколько секунд бега, как он услышал жалобный писк, с одной из боковых аллей. Он резко обернулся увидел: компания, человек пять, старшеклассников, все полные, одетые в новенькие блестящие яркими цветами курточки, все краснощекие, лоснящиеся от сытости, сгрудились возле мраморной статуи изображавшей нимфу державшей в одной руке арфу, а другую руку только поднося к этой арфе. Сережа любил эту старую; так многое на своем веку перевидавшую статую. Сейчас на ней яркими красными и зелеными буквами появились чьи-то имена и нецензурные слова, однако Сережа, смотря на эту статую не видел этих ярких, безжизненных цветов, он видел только нимфу, чуть печальную и словно живую, жаждущую что-то сказать ему.
И вот теперь там сгрудились пять массивных фигур старшеклассников - они то были чуть ли не на две головы выше Саши.
Один из них обернулся, увидел Сережу, прищурился своими выпуклыми и почему-то сильно обиженными глазами:
- Эй ты, мелкий, ты че тут встал? А ну вали!
Сережа вновь услышал жалобный писк, донесшийся из-за массивных спин и, не только не побежал дальше, но напротив сделал шаг на боковую аллею, навстречу к ним.
- Эй ты, ты че не понял?! - крикнул уже другой, тоже полный, сытый, в новенькой, блестящей курточке, тоже с обиженным выражением в глазах.
Третий визглявым, нервным голосом потребовал:
- А кто твой папаша или мамаша? А ну отвечай!
Сережа произнес негромким, срывающимся от волнения голосом:
- Не ваше дело, кто мой отец; сейчас его здесь нет... Но не в том дело... - он сделал еще несколько шагов, а из-за спин, теперь развернувшийся и обиженно разглядывающей его пятерки вновь раздался жалобный писк.
- ...Что вы здесь делаете? - спросил Сережа, когда до них оставалось шагов пять.
- Проваливай щенок, а то кровью блевать будешь! - выдавил тот, с визглявым, нервным голосом.
- Ну посмотри, сопля! - все они нервно и зло заржали и разошлись в стороны.
Когда Сережа увидел то, что там было: удары сердца жаркими, болевыми разрывами ворвались в его голову, он весь побледнел; сжал свои кулачки, хотел что-то сказать, да не мог - просто не мог - захлебывался...
Эти пятеро, лоснящихся от сытости, в новеньких курточках, эти пятеро нервно потешающихся изловили как-то белку, скрутили ей задние лапки, да так скрутили, что лапки переплелись и видно было какие мучения доставляла белочке вгрызшаяся в ее плоть бечевка. Они подцепили ее за задние лапки к руке нимфы, той самой легкой мраморной руке, которая на века застыла перед арфой.
