– Давайте просто так посидим, – говорю я. – Только не за пивом. Давайте разберемся с третьим желанием, допьем эту мерзость и закажем коньяка. Эй, девушка! У вас есть коньяк?
– Парень, – тянет Юджин. – Ты меня пугаешь.
– Вы слушайте, – говорю я. – Слушайте и запоминайте, потому что вдруг я потом не смогу повторить это внятно.
– Парень, – Юджин тянется ко мне через стол, берет за плечо. – Ты пьяный, что ли?
– Нет, – честно отвечаю я. – но скоро буду. Сядьте, пожалуйста, и дайте сказать человеку.
Он садится. Слушает. Лицо его вытягивается.
– И ты вот прямо уверен, что это тебе надо? Именно это?
– Вот прямо именно. Фотографию держите, еле достал.
Мой озабоченный джинн долго вглядывается в фотографию. Вздыхает, прячет ее во внутренний карман.
– Девушка! – кричу я. – Коньяка принесите!
Я просыпаюсь в незнакомой постели. Тупо лежу с открытыми глазами, уставившись в обшитую вагонкой стену, и пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь.
– Проснулся, пьяница? – спрашивает меня мой джинн.
Я сажусь на кровати и сразу же об этом жалею.
– Три раза тазик за тобой выносил, – джинн показывает мне три своих костлявых желтых пальца и для пущей наглядности трясет ими. – Пить не умеют, а туда же. На фига вот набрался-то так? Мне работать надо, а я за тобой ходи, как нянька за дитем.
Сам он трезв до такой степени, что дальше, кажется, только святость. На нем просторная белая футболка и, боги мои, белые же кальсоны. С завязочками.
– Вон, оденься, – джинн кивает на стул рядом с моей кроватью. – Все чистое, глаженное. Твое я простирнул по-быстренькому, ты ж, пока я тебя сюда доволок, падал всю дорогу. Не высохло еще.
На стуле синие вытертые на коленях джинсы, клетчатая рубашка, черные носки.
– Спасибо, Юджин, – говорю я, застегивая пуговицы. – И простите, что так вышло. А где мы?
– Я Женек, Женя, – машет рукой мой трезвый джинн. – Евгений Иванович, если что. Но лучше Женя. А мы на даче. Я ж тебе говорил, ты не слушал? Я тут типа зимний сторож. На кухню подгребай, там завтрак готов. А твое третье желание я выполнил. В лучшем виде.
Он уходит.
Я иду на запах. Пахнет чем-то жареным и сдобным.
На кухонном столе стоят две тарелки с волшебного вида гренками.
– Отец мой так делал, – Юджин-Женек ухмыляется во весь рот. – В молоке с яйцом размочишь – и на сковородку. Ух, вещь. Садись давай. Э, куда? Мне отдал быстро!
Я держу в руке ополовиненную бутылку водки. Я знал, что у моего джинна есть выпивка. Мне она сейчас жизненно необходима.
