Это же его я тогда видела на станции в том маленьком городке!
Он уже не босиком – да и странно было бы, осень все-таки. Вполне прилично одет – ни спортивных штанов, ни жилетки на голое тело. За спиной небольшой рюкзак. Глаза все такие же удивительно-звездные. Я его узнала, и не удивительно – он мне все время вспоминается, но ведь он-то, он ни за что не должен меня сейчас узнавать! Я же выгляжу, спасибо Ясмин, как полусгнивший труп! Зачем он стоит и смотрит на меня, как на картину в музее?
– Вот я тебя и нашел, – говорит он. И улыбается.
– Я тебя не знаю.
– Ай, мама, как некрасиво врать! А кто слушал мой дудук в электричке и краснел как свекла? Кто гонялся за прыщавым грабителем по пересеченной местности, как лев за молодой серной?
– Я правда не знаю, кто ты.
– Алик.
– Та… Тая.
– Ну вот и знакомы.
– Хорошо, но как ты меня узнал? Никто не узнает.
– А, ты про это? – он медленно проводит ладонью по моей щеке. – Обычная маскировка, что, я сам, думаешь, так не умею? Ты имела счастье лицезреть меня в костюме туземного оборвыша и о чем-то еще спрашиваешь?
– Но никто, кроме тебя…
– Они просто не смотрят в твои глаза.
Мне тоже хочется провести рукой по его щеке, но я сдерживаюсь.
Как же с ним хорошо. Я могу ему рассказать обо всем. Ну, почти обо всем – кое во что он просто не поверит. Я и рассказываю. А он слушает. Его рассказы не менее удивительны, чем мои. Как говорила в подобных случаях Клуша, если про такое книгу написать, все подумают: наврали. Как мне жаль его мать и отца. Как я хочу вернуть ему родину. Как я хочу отдать ему все, что у меня есть, хотя у меня ничего и нет. Кожу бы с себя сняла, только бы ему было хорошо.
Он провожает меня до общаги. Я не хочу с ним расставаться, и он это видит. Говорит, что ему надо упражняться, достает свой удивительный инструмент и играет, играет, а я плачу.
Мы обнимаемся.
– Мы еще увидимся? – спрашиваю я.
– Я никуда не денусь, – говорит он.
Он сидит напротив меня и поглощает пиво с такой скоростью, будто неделю провел в пустыне. Господин Бессмертных, всемогущественный покровитель нашего института, выдал мне приличную сумму на посиделки в забегаловках («Не в электричках же вам с ним договариваться»), но настрого запретил угощать этого чудика чем-нибудь крепче пива. Мой прелестный собеседник заливает в себя пенный напиток, как топливо в бензобак – деловито и без эмоций. Я заказал ему сначала кружку, потом еще одну, потом попросил принести нам пивную башню – так здесь называют трехлитровые резервуары с краниками, наполненные пивом.
