– Отвяжись, тварь, – прошипел Юджин. – Сдохни.
– Во время следующего падения она сломает шею, – пообещал Костик.
Юджин отвез Мулю в клинику, где принимал Костик. Мулю тут же забрали в операционную.
– Я не волшебник, – сказал Костик Юджину, который, белый от ужаса, дожидался в коридоре, когда Муля придет в себя после наркоза. – Месяц рука будет в гипсе, а потом ее нужно будет восстанавливать. И я не бессребреник, расплатишься за операцию в кассе. Но я гарантирую, что рука в итоге будет действовать как раньше. И еще гарантирую, что если ты хоть раз попробуешь выступить против меня, то горько пожалеешь. Так что пока отдыхай, а недели через две будет тебе мой новый заказ. Понял?
– Я понял, – сказал Юджин.
Дом стоит на склоне холма. Вокруг – явно самодельный забор: бревнышки с деревянными перекладинами, обвитыми какими-то прутьями. Во дворе выложенные камнем дорожки, вдоль которых растут маленькие аккуратненькие елочки. Дом похож на сильно осовремененную сказочную избушку. Даже, пожалуй, на терем. Прямо иллюстрация из толстой растрепанной книжки о царевичах-королевичах. Только слишком много стекла.
А на заборе сидит…
– Да, это ворон, – кивает Георгий Георгиевич. – Что, нравится? Яська хотела еще, чтобы колья на черепах. Или черепа на кольях, все время забываю. Но потом сочла это излишней роскошью. В глаза, говорит, будет бросаться, фу, моветон.
– Это чучело? – дрожащим голосом спрашивает Талия.
– Ага, – весело соглашается Георгий Георгиевич. – Убили и выпотрошили. Всё как мы любим. Иди, иди, деточка, не бойся.
Ворон тут же поворачивает к ним черную носатую голову, презрительно смотрит желтым глазом. Потом картинно взмахивает крыльями и улетает.
– Зачем вы меня пугаете? – Талия жалобно поднимает глаза на своего спутника.
– Кто? Я?! – ужасно удивляется тот. – Это ты сама себя запугала до предела. Вышла из машины, стоишь и трясешься, как будто тебя сейчас в печке зажарят. Расслабься уже, здесь можно. У нас, – он оценивающе оглядывает ее с ног до головы, – и печки-то такой нет.
– А если вы по частям? – пытается улыбнуться Талия.
– Ну разве что, – хмыкает Георгий Георгиевич. – Я, видимо, буду расчленять тебя живьем, а Яська запекать в фольге, с перцем и розмарином. Когда проснется. Она, знаешь ли, до полудня спит, очень за ночь устает, когда в ступе летает и детей крадет. Потом как вернется, как завалится на полати, как захрапит. Нога костяная на полу, зубы на полке валяются.
