Свобода.
Свобода.
Можно есть и пить прямо на улице. Можно сидеть не на самой скамейке, а на ее спинке. Можно петь во все горло. Можно перемежать речь такими словечками, от которых у отца Талии, услышь он подобное из уст дочери, встали бы дыбом волосы. Можно горстями пить этот острый весенний воздух, вглядываться до головокружения в темнеющее небо. Можно гулять всю ночь, не закрываясь в своей комнате, не пряча от слуг, от гостей дома, от нормальных людей свою уродскую неспособность спать, свою необъяснимую наукой аномалию. Можно увидеть звезды! Как странно, Талия вживую, не в телескоп, видела это чудо – россыпь ярких белых огней по черному небу – только в чужой стране, на курорте, когда маленькой еще девочкой уговорила гувернантку втайне от взрослых прогуляться ночью к морю. Гувернантка потом до самого отъезда боялась, что обо всем узнают родители Талии, и наотрез отказывалась повторять этот подвиг, а Талии так хотелось снова упасть лицом кверху на остывающий песок пляжа и смотреть, смотреть без конца в жутковатую черную высь, где живут волшебные огни. В городе небо другое, в городе всю ночь светят фонари, они убивают звездный свет, и звезды видятся жалкими, блеклыми и маленькими, и кажется, что в небе нет никакого чуда. А ведь оно там есть! И одно дело – смотреть в телескоп на ночных уроках астрономии, а другое – увидеть звезды вот так запросто, будто деревья или цветы. Здесь, в этом городке, фонари по ночам, конечно, тоже светят, но Талия, исходив городок вдоль и поперек, уже знает, что возле речки есть небольшой кусочек леса, а может, это дикий парк – место, где ночью по-настоящему темнеет, где посреди ночи можно увидеть настоящие звезды.
Человек под кленом уже ритмично всхрапывает, чуть раскрыв рот. Соседние скамейки начинают пустеть. От весенней непрогретой еще земли мягкой волной поднимается холод, а с неба, с востока, спускается тьма. Талия достает из рюкзачка синюю куртку с вязаными карманами, не спеша натягивает. Надевает рюкзак. И идет прямо в лес.
А лес ее обманывает. Наверное, глупо было надеяться, что посреди городка окажется настоящий сырой бор из старинных сказок, с кикиморами и лешими. Но все равно почему-то обидно. Обыкновенный запущенный парк с разбитыми асфальтовыми дорожками, вдоль которых расставлены всё те же фонари, что и на улицах. Правда, горят не все. А вот в том углу, кажется, и вовсе не горят, там темно.
Талия направляется туда, в темноту.
