Но Малика всё продумала. Так что дрожащий Цуцик был торжественно уложен в постель, выслушал краткую лекцию на тему «сейчас всё лечится» и, поохав, принял решение (он, он принял, ага) не травмировать скандалами нежную психику подростка, а выждать нужный момент. А главное – «Ты же столько работаешь, милый!» – согласился сложить необходимые хлопоты о нашей милой девочке, ступившей на дурную дорожку, на узенькие Маликины плечи. Какие хлопоты? Ну как же. Найти хорошую, проверенную клинику, где всем заправляет надежный человек. Где во главу угла ставят анонимность и эффективность. Пообещать любые деньги за результат – о да, мой милый, мы заплатим, мы ничего не пожалеем, мы вытащим девочку из этой ямы.
Дальше было весело и просто. Навести справки о высокопоставленных медиках, о господах из сверкающих стеклом и металлом клиник, об этих холеных и чистеньких. У кого глубже карманы, кто охотно принимает конвертики и еще охотнее – переводы на банковский счет, кто за большую денежку готов сделать практически всё, что попросит вежливый клиент. Выбрать подходящего кандидата – о, тот, что был выбран, победил с отрывом. Не полениться приехать к нему самолично. При параде. При макияже. При кошельке.
Честно? С таким доктором стоило бы познакомиться, даже если бы не столь деликатное дело, как у Малики. Малика всегда знала толк в мужчинах. Этот был выше всяких похвал. Умный. Остроумный. Богатый – сразу видно, денег у него едва ли меньше, чем у Цуцика. И вдобавок настолько хорош собой, что не будь Малика закаленной как сталь, точно разомлела бы и поплыла под его взглядом. Высокий, осаночку держит, чернобровый, темнокудрый, глаза зеленые-зеленые – м-м-м, мечта. Нет, Цуцик – тот тоже когда-то был ничего себе, но ему ж лет страшно сказать сколько, разваливается уже, а тут экземпляр, как говорится, в самом расцвете сил. И главное, было очевидно, что Малика сама ему понравилась. И сильно. Это, кстати, обычно очень даже помогает в сложных переговорах.
Переговоры, впрочем, сложными не были – умничка доктор как бы угадывал Маликины мысли, даже договаривал за нее. Словно заранее знал, что ему скажут. Будто не в первый раз принимал в свою раззеркаленную-раззолоченную наркологию пациентку, которую очень неплохо бы домой не возвращать. Вообще. Которую очень желательно бы хорошенечко проколоть препаратиками, ну, вы знаете какими, доктор, не мне вам объяснять, а потом потихонечку перевести в психиатрию – нервный у нас, знаете ли, такой ребенок, трудный подросток, ну мне ли вам рассказывать. А там, глядишь, можно будет поговорить о переводе в государственную психбольницу, а через полгодика – и в спецучреждение, а что, я слышала, там сейчас очень хорошие условия, кормят три раза в день, прогулки во дворе, кружки по интересам, народные ремесла. Распорядок дня, процедуры, и даже есть телевизор. Плохо ли, живи себе как в санатории.
