Малика, надо признаться, до того растерялась, что как-то забыла сгруппироваться и не нашла ничего лучшего, чем тупо спросить: за что? А эта змеючка так вот прямо в лицо и отвечает: вы, мол, мне позавидовали. Я, говорит, раньше не знала, как это бывает, когда тебя из зависти ненавидят, а вы мне показали, теперь, говорит, знаю, спасибо.
Вот сволочь, подумала Малика.
Вот змея.
Нет, всё понятно, но нельзя же так прямо.
Это кем себя надо считать, королевой мира. Чтобы так вот в глаза такое и высказать.
Ну ладно, подумала Малика. Я тебе покажу. Ты меня еще поблагодаришь.
И уже на следующий день не без помощи типов в серых капюшонах раздобыла несколько маленьких пакетиков коричневатого порошка.
Это было просто. Подсунуть гадость в карман ее висящей в шкафу куртки, да так, чтобы высовывалась наружу, оставить шкаф приоткрытым, как бы невзначай провести мимо шкафа обожаемого Цуцика. Остановиться, ахнуть, вцепится в толстую дряблую руку господина и повелителя. Ткнуть дрожащим пальчиком. Закатить глазки. Боги мои, боги. Ты знаешь, что это, милый? Милый, это же ужас!
Гораздо сложнее было заставить Цуцика успокоиться.
Нет, когда он застыл возле шкафа оплывшим соляным столпом и его нижняя губа, мерзковато подергиваясь, начала криво уползать куда-то влево и вниз, Малика испугалась было, что этот великовозрастный болван попросту ничего не понял. Беда с этими рафинированными перестарками, подумала Малика. Обсасывают каждый день какие-то антинаркотические законопроекты, а как выглядит то, что подлежит запрещению, и ведать не ведают, то-то и запрещают всякую медицинскую белиберду, к которой ни один нарик и без того не подберется, а достать эту вот уличную отраву по сей день проще простого. Эх, подумала Малика, надо было купить шприцов в аптеке для верности да подсунуть их в карман девчонки вместе с порошком, да еще так, чтобы иглы наружу торчали, чтобы Цуцик не принял их за леденцы на палочках.
Но когда Цуцика начало трясти, как плохо отрегулированную стиральную машину, когда лицо у него стало нежно-смородиновым, а изо рта начали вылетать сдавленные хрипы, Малика вынуждена была признать, что какие-то знания жизни у ее ненаглядного всё же имеются. Была она также вынуждена срочно увести его в спальню, отпаивать капельками, гладить по спине и уговаривать не принимать немедленных мер, а именно – не ломиться тут же к девчонке в комнату, не вытрясать из нее душу, не требовать признаний. И главное – не тащить немедленно к специалистам. Последнее отняло особенно много сил. Но оно того стоило. Ведь отвези Цуцик свою малолетнюю дурочку прямо сейчас к наркологу – что было бы? А были бы чистые вены и нормального размера зрачки в небесно-синих глазках, были бы безупречные анализы. Тут-то бы Малике и конец.
