. Под конец Пушкин смирился со своей участью. В декабре 1830 г. он прислал записку Нащокину: «Сейчас еду богу молиться»
[377].
В феврале 1831 г. А.Я. Булгаков записал ходившие по Москве стихи, будто бы сочинённые Пушкиным по поводу своей женитьбы: «Хочешь быть в раю — молись; хочешь быть в аду — женись»[378]. Несколько переделав эти стихи, поэт сослался на них в неоконченном сочинении автобиографического характера: «…главною неприятностью платится мой приятель: приписывание множества чужих сочинений, как то… о женитьбе, в котором так остроумно сказано, что, коли хочешь быть умён — учись, коли хочешь быть в аду — женись»[379].
Богомольные поездки Пушкина, изумившие Москву, смягчили напряжение в кругу новой родни. Ссора с тёщей уладилась сама собой, но уже после отъезда жениха в Болдино. Гончаровы не желали расторжения помолвки. Не опасаясь потерять невесту, Александр Сергеевич готов был благословить разлуку с ней. 9 сентября 1830 г. он обратился к Плетнёву с шутливыми словами: «Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хочешь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает»[380]. Богобоязненная девочка стесняла поэта с его привычками неприкаянной, вольной жизни. Но иной жены для себя он не желал.
Наряду с «прелестными» письмами Наталья отправляла в Болдино наставительные послания. На склоне лет Пушкина-Ланская припоминала, как мать заставляла её писать колкости Пушкину и исподволь готовила к роли главы дома. Советы, продиктованные Н.И. Гончаровой, касались соблюдения постов, молитв и поклонов. Наташа «плакала от этого»[381].
Для устройства материальных дел Пушкин в первых числах сентября 1830 г. покинул Москву и выехал в нижегородское имение отца Болдино. Ему предстояло произвести раздел земли и крестьян с тем, чтобы вступить в права наследования деревней Кистенёвка с 200 душами крепостных[382]. Прожиточное имение было отдано ему Сергеем Львовичем Пушкиным. Поэт чувствовал самую острую нужду в деньгах, и ему пришлось подумать о сборе оброка с крестьян. Не имея большого навыка управления поместьем, поэт задумал наставлять крепостных с церковного амвона, используя эпидемию как предлог для поучения. 29 сентября он писал Плетнёву: «…я бы хотел переслать тебе проповедь мою здешним мужикам о холере; ты бы со смеху умер»[383]. О содержании проповеди Пушкин поведал нижегородской губернаторше Анне Бутурлиной в 1833 г. На вопрос, скучал ли он в нижегородском имении, поэт отвечал: «Некогда было, Анна Петровна. Я даже говорил проповеди». — «Проповеди?» — «Да, в церкви, с амвона. По случаю холеры. Увещевал их. „И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!“»
