Парящий | страница 27



- Девочка там тебя какая-то... к телефону...

Ваня дрожащей рукой подхватил трубку, и вот, действительно, услышал голос Лены. Она начала задавать вопросы - как он вернулся вчера домой, как теперь себя чувствует, и прочее в таком же духе - Ваня отвечал односложно, вяло: "Хорошо", "Да". Лена же говорила таким голосом, каким может говорить только человек искренно, до слез сочувствующий; человек чистый, честный, не по какому-то там наущению, но только по собственному убеждению действующий. И Ване опять стало стыдно, и даже противно на себя; он себя "мерзавцем" называл, за то только, что смел думать про Лену с каким-то пренебрежением он смел пренебречь своими прежними чувствами! И, вдруг, совсем для себя неожиданно спросил он:

- Вчера, ведь, что-то бурю говорилось. Скоро, ведь, она к нам подойдет, всех нас заберет. Так ведь - прав - да, да?.. Самая страшная, которая и деревья, и дома вырывает, и Москву унесет , и всех людей, и никто-никто про нас не вспомнит. Лена, когда же она придет?

Там, на том окончании провода, возникла пауза, когда же Лена возобновила речь, то голос ее прекрасно изменился, и Ваня даже закрыл глаза, и задрожал, пытаясь бороться с такими разными, такими сильными, охватившими его чувствами:

- Ваня, Ваня, что ты задумал? Зачем тебе знать, про эту бурю?.. Что тебе в ней? Ваня, ты слышишь меня - не выдумывай. Вот как буря начнется - и это ты говоришь: разве же бывают такие бури, которые дома вырывают?.. Да - будет очень сильная буря, деревья будут валится, но дома то, конечно, устоят. Мы будем вместе - слышишь - во время буря мы все будем вместе... Мы и сейчас будем вместе. Мы приедем к тебе в город.

- Мне больно!.. Не говори так больше, вообще ничего не говори... - сквозь сжатые зубы процедил Ваня, и хотел было бросить трубку, но нет - не в силах был от ее голоса оторваться, зашептал страстно. - Ничего, ничего - совсем ничего не говори. Ты разве же не понимаешь, какую мне этим боль приносишь?.. Ты вот говоришь: мы приедем - а я вижу за твоей спиной сотни людей в белых халатах, тысячи приборов... клеть, клеть для души моей!... Но страшнее то всего - это взгляды пристальные, взгляды холодные, которые так и впиваются в самую душу. Леночка, вот ты говоришь с участием, с нежностью, но ведь и ты смотришь на меня, как на диковинку. Ты можешь бедненьким, миленьким меня называть, можешь слезы по мне лить; но ведь так любить, как я тебя любил... люблю... как матушка меня любит - так ты меня никогда полюбить не сможешь... Ну и ладно - прости ты меня за вчерашние признания, и довольно...