— А что эти облака, мистер Пальмер? Они летят по ветру?
Конец подзорной трубы заходил ходуном. Нерецца протянул руку и направил его в нужную сторону.
— Итак?
— Нет, сэр! Не летят, сэр!
— Не летят, значит? — осведомился Нерецца. — И почему бы это?
Пальмер опустил трубу. Его загорелое лицо от ужаса приобрело цвет дешевого мыла.
— Да что ж ты, парень, сам не чуешь, что ли? — Нерецца поднял свой деревянный нос и шумно втянул воздух. — Или что-то притупило твое обоняние? Уж не грог ли, а?
Капитан улыбнулся. Улыбка вышла неприятная.
Пальмер, весь дрожа, пытался ответить. Видно было, что он что-то произносит, однако говорил он почти беззвучно, и его слов было не слыхать за шумом ветра.
— Что ты там бормочешь?! — рявкнул Нерецца.
— Они не летят, потому что они… потому что они над островом, сэр…
— А что, спрашивается, мы ищем эти последние восемь недель, ты, жалкая пародия на моряка?
— Остров, сэр…
— Да, мистер Пальмер. Остров. И могу держать пари, что это тот самый остров. Остров, который ты прозевал, потому что дрых на вахте. Так это или нет, мистер Пальмер?
— Так точно, сэр. Дрых, сэр, — ответил Пальмер, дрожа еще сильнее.
— Ты замерз, мистер Пальмер? — осведомился Нерецца. Жара стояла такая, что смола сочилась из досок палубы. Нерецца наклонился к матросу, дыша ему прямо в ухо. — Если ты хочешь узнать, что такое настоящий холод, не будет ли тебе угодно навестить нашего уважаемого гостя, того, кто путешествует в каюте рядом с моей? Того, кто выходит на палубу только по ночам? Хочешь встретиться с ним, мистер Пальмер? Встретиться и провести несколько минут с ним наедине?
— Не-ет! — вскричал Пальмер. Теперь в его глазах стоял подлинный ужас. — То есть нет, господин капитан, сэр. Нет. Нет, спасибо.
Зубы у него застучали. Бедолага зажал рот рукой.
— Ты уверен, мистер Пальмер? — переспросил Нерецца. — А то я могу это устроить!
Пальмер замотал головой.
— Почему-то я так и думал, — негромко сказал Нерецца. — Что тебя понимаю.
Нерецца отступил от Пальмера и посмотрел вниз. «Воронье гнездо» находилось в шестидесяти футах[2] над поверхностью воды. Корабль наклонился, делая галс, и под ногами у Нереццы заплескалось море. Палуба находилась где-то сбоку и выглядела неправдоподобно маленькой посреди огромного голубого океана. Нерецца видел запрокинутые лица команды: все напряженно следили за драмой, что разворачивалась наверху. Нерецца остался доволен. Он рассчитывал на всеобщее внимание.
Капитан развернулся к Пальмеру и вскинул кинжал так, чтобы его видели все. Он повысил голос — а голос у капитана был мощный, такой, что его было отлично слышно по всему кораблю с кормы до носа, — и обратился к съежившемуся матросу.
