— Может быть, — согласился Аристархов, — но в любом случае действиям на пользу Германии я предпочитаю пусть трусливое, позорное, но неучастие в действиях во вред России. Полковник, я благодарен вам за ваше лестное предложение, но в данный момент оно меня не интересует. Давайте закончим этот разговор и расстанемся друзьями? Геополитическими друзьями?
— Вероятно, мы могли бы расстаться геополитическими, как вы выразились, друзьями, — вздохнул герр Вернер, — если бы речь не шла о конкретной и очень срочной работе в горах Боснии. Я столь откровенен с вами, капитан, потому что не оставляю вам шансов отказаться. Где нет шансов, там нет выбора. Где нет выбора, там нет места сомнениям и угрызениям совести. Я предлагаю вам сделаться немцем, капитан. Поверьте, это большая честь.
Аристархов встал, и тут же встали люди у дверей, образовав подобие каре.
— Если я не подчинюсь… арестуете? — спросил Аристархов. — Увезете? Неужели вы полагаете, что немцем можно сделать насильно?
— В отношении вас я уполномочен принять решение на месте, — задумчиво посмотрел на него герр Вернер, и Аристархов подумал, что, пожалуй, полковник не врет. — Вас могут прямо сейчас в пивной пристрелить в пьяной драке. Вы можете оступиться на набережной и утонуть. Принять смертельную дозу наркотиков…
— Предпочитаю в пьяной драке, — усмехнулся Аристархов, — это как-то по-мужски.
— А в притоне гомосексуалистов с развороченной задницей и отрезанными яйцами? — подмигнул ему герр Вернер.
— Принимайте решение, полковник, — сказал Аристархов, — я потерял достоинство при жизни, отчего мне заботиться о нем после смерти?
— Я знаю, капитан, про ваши семейные неприятности, — опять разгадал его мысли герр Вернер, — и поверьте, искренне вам сочувствую. Полагаю, дело здесь не в вас и даже не в вашей жене, хотя, конечно, отчасти в ней. В унижении России и русских. Если, конечно, это может служить утешением. Но вы молоды, капитан, а Германия, как известно, страна невест, отменных невест.
Аристархов посмотрел на герра Вернера с уважением. Он в общем-то не удивлялся, когда старшие по званию отгадывали мысли младших по званию. На том стояла армия. Но что мысли русского капитана отгадывал немецкий полковник — это наводило на мысли о так называемых общечеловеческих ценностях. В том смысле, что национальные армии различных государств являлись не последними их вместилищами.
Вместо того чтобы что-то немедленно предпринять, Аристархов инертно, но с нарастающим автоматизмом хлебал водку. Вдруг подумалось, что точно так же инертно, тупо, анестезированно ворочается Россия, обрезанная новыми нелепыми границами, с венами-трубопроводами на вывод, как на операционном, но более похожем на мясоразделочный, столе. Хоть и было в высшей степени самонадеянно отождествлять собственную ничтожную личность с огромной пока еще страной. Но герр Вернер отождествлял себя с небольшой в сравнении с Россией Германией и черпал уверенность и силу в этом своем отождествлении. В то время как Аристархов в своем — как экскаватором — неуверенность и слабость.
