— Не ожидал встретить вас в Гамбурге, полковник, — удивился Аристархов.
Герр Вернер заказал водку, икру и омара.
— Гуляете, полковник? — еще больше удивился Аристархов.
— И вы гуляете, капитан, — усмехнулся герр Вернер, — естественно, за счет бундесвера.
— С чего бы это? — усомнился в неожиданной щедрости бундесвера Аристархов. Он обратил внимание, что пивная как-то незаметно опустела. Казалось бы, вечер, конец рабочего дня, промышленный район, самое время туркам пить пиво, а вот поди ж ты.
— Обсудим и это, — аккуратно повесил куртку на спинку стула герр Вернер. — Если вы, конечно, не спешите, капитан.
Аристархов промолчал, и герр Вернер наполнил рюмки водкой.
— Не скрою, мне доставляет огромное удовольствие выпить с таким профессионалом, как вы, капитан!
Вероятно, надо было ответить в том же духе, мол, и мне, полковник, приятно с таким профессионалом. Только, во-первых, Аристархову не было приятно, скорее, наоборот. Во-вторых, профессионализм герра Вернера пока еще был для Аристархова под вопросом. В-третьих, куда, к черту, пить, когда пивная совершенно очищена от турок, а у всех дверей расселись крепкие немецкие парни, тоже, надо думать, не последние профессионалы. Поэтому Аристархов промолчал, мучительно соображая, откуда странное чувство, что между ним и герром Вернером что-то общее?
— Ваше здоровье, капитан! — поднял рюмку герр Вернер. — Да бросьте вы, рюмкой больше, рюмкой меньше, есть моменты, когда выпить просто необходимо.
«И их в моей жизни все больше и больше», — подумал Аристархов, выпил, не чокаясь.
Официант почтительно расставлял на столе тарелки и приборы. Аристархов прикинул: если он прямо сейчас выключит герра Вернера прямым в челюсть, затем, прикрываясь официантом, как щитом, ломанется к двери… Нет, что он сможет без оружия? Аристархов вдруг ощутил чудовищную, как после суток в вертолете, усталость.
— Чего вам от меня надо, полковник? — спросил он.
— Мы солдаты, капитан, — ответил герр Вернер. — Мы поймем друг друга.
Аристархов понял, что напрасно сомневался в профессионализме герра Вернера.
— И я, и вы, капитан, — мы бесконечно одиноки в этой жизни. Настоящие солдаты неизменно одиноки в любой мирной жизни. Настоящие солдаты должны приходить друг другу на помощь, ведь так, капитан? Я хочу вам помочь. Как солдат солдату.
Аристархов подумал, что вполне может статься, герр Вернер и прав — они оба солдаты. Только вот одиноки по-разному. За герром Вернером набирающая мощь объединенная Германия, крепчающий бундесвер, здоровая немецкая семья, дом, скорее всего, не один, материальный достаток. За Аристарховым — существующая исключительно как географическое понятие Россия, расползающаяся, как гнилая мешковина, армия, спутавшаяся с пигментным, штурмовавшим во вторую мировую Сталинград немцем жена, бездомье и безденежье. Одиночество герра Вернера — одиночество сильного, твердо знающего, куда употребить силу, единственно сознающего, что силы пока недостаточно. Но скоро. Одиночество Аристархова — одиночество не то чтобы слабого, побежденного, но обессилевшего, одиночество униженного и оскорбленного, у которого в одночасье отняли все, но который не только не сопротивляется, но как бы вообще не представляет, что это такое — сопротивляться. Для него сопротивляться — все равно что для змеи летать. Так выбитые с лица земли морские стеллеровы коровы широко открытыми глазами смотрели, как к ним приближались на лодках с баграми и секирами, и безропотно умирали, окрашивая воду, под этими самыми баграми и секирами.
