— Что это у нас нынче за праздник? — добродушно прикрикнул на них Абдалла Нуну. — А ну, брысь с крыши!
— Да мы просто играем, дядя, — ответила Мирьям.
— Тогда играйте тихо, — сказал он и ласково взглянул на свежие ветви пальмы. И чувственно касаясь пальцами, погладил пробившийся сквозь крышу шершавый ствол.
Его зять рядом опылял пальму пыльцой цветка с еще не распустившимся желтым бутоном.
— Погляди, сколько гроздьев будет в этом году! — вскричал зять, жаждущий проявить свое рвение. — Погляди сколько!
— Да вижу я, вижу, — охладил его пыл тесть: он боялся сглаза.
То было весеннее утро, из тех, от которых светлеет на душе и что следуют за прошедшей ночной пыльной бурей. Небо было глубокое и синее, сиянье лучей веселило Виктории душу, и она жадно пила этот прозрачный воздух. Сердце стучало от собственной радости и от красоты птиц, мельканья их крыльев в прозрачном небе. Она с нетерпением ждала, когда Тойя кончит рисовать, потому что уже не могла сдержать бурю чувств и энергию, которые ею овладели. В руках вместо камушка была сухая персиковая косточка, и она нацелилась первой запрыгнуть на черные квадратики, уже почти дорисованные на полу, с которого они перед этим смели пыль, нанесенную вчерашней бурей.
И тут снизу раздался пронзительный крик Наджии:
— Брось прятаться, Виктория, все равно не отвертишься! Я на дармоедов твоего отца ишачить не буду! Тоже мне гости! Жрут, пока брюхо не лопнет. Нет у меня на это сил!
Виктория сразу взглянула на попку Тойи. Девчонка или не услышала, или сделала вид, что не слышит, хотя и была первой среди «дармоедов», о которых кричала мать. Мирьям посмотрела вниз.
— Во Дворе, кормит грудью Саламана, — сообщила она Виктории. — Так и хочется бухнуть ей кувшин на голову. Я бы Богу молилась, чтобы сделал меня сиротой.
— Эй, злючка, так говорить некрасиво! — бросил Абдалла через железную перегородку.
— Прямо не понимаю, как у нее такие красивые детки получаются, — удивленно сказала Мирьям.
— А потому что она и сама была красивой, — объяснил невидимка Абдалла. — Ты приглядись. Было время, когда она была красавицей.
Мирьям отошла в дальний конец крыши, чтобы сосед не услышал. И шепнула хриплым от волнения голосом:
— Тойя, иди сюда!
Тойя выпрямилась и подошла с послушанием бедной родственницы. Все с той же обугленной палкой в руках она стояла перед Мирьям и выводила на красной пыли правильные круги.
— А ты когда родишь? — спросила Мирьям.
Головы трех девочек склонились, сблизились и стали похожи на лепестки черного цветка.
