не тот, кто пугает: «я уйду!» и хлопает дверью так, что штукатурка осыпается. Кто кричит, скандалит по мелочам и уходит. Походит вокруг дома – и вернется. Или выпьет с друзьями, изведет их жалобами, а потом вернется. Или у мамы поживет пару дней и начнет звонить, чтобы вернуться. Такие люди возвращаются. У них дежурный чемоданчик всегда наготове. Они придут. Уходят насовсем терпеливые и спокойные. Которые утешали, поддерживали, сглаживали острые углы, прощали; а может, не замечали деликатно? Которые всегда были рядом, как кресло или диван. Такие привычные и удобные. Вот такие уходят навсегда. И бесполезно уговаривать, догонять, хватать за рукав… Они уже ушли, даже если еще можно схватить. Вот такие не возвращаются. Потому что их довели. Исчерпали лимит терпения – огромный лимит. Разбазарили кредит любви и доверия. И после ухода такого человека в комнате пустота, которую ничем не заполнить. И в жизни пустота. И не надо испытывать терпение терпеливого человека, верного и преданного. Если он уйдет, он не вернется никогда. Даже если его умолять и звать обратно. Он ответит: «Когда-нибудь!», а на самом деле это значит: «не в этой жизни!»…
Есть вещи, которые делать не надо
Вот не надо – и все тут. Табу. Последствия могут быть ужасными. И где-то в душе мы от рождения знаем: не надо этого делать. А почему не надо, толком никто не знает. Религия по-своему объясняет, физики – по-своему, психологи – по-своему, философы – по-своему… Ученый Чижевский взял две луковицы, положил их в ящик и разделил непроницаемой стеклянной перегородкой. Все запаял герметично. Нет между луковицами контакта. Одна луковица – гнилая. Вторая – целая, здоровая. И через некоторое время пятна гниения появились на здоровой луковице – точно в тех местах, что и на «больной». И мы инстинктивно стремимся отойти подальше от того, что портится. Даже смотреть неприятно. С детства. А поэт и художник Россетти взял и положил в гроб к жене свои рукописи – так он выразил скорбь. Отдал умершей Элизабет самое дорогое. Элизабет тяжело болела туберкулезом и была наркоманкой. Она и умерла от зелья, к которому пристрастилась, – может быть, покончила с собой. И Россетти очень страдал – вот и положил рукопись в гроб. Потом передумал и согласился на эксгумацию тела. Достал рукопись и издал свои поэмы и сонеты. И все время плохо себя чувствовал, здоровье его разрушалось с каждым днем. Он заболел тяжелой депрессией. И к наркотикам пристрастился, к таким же, как умершая жена. Хотя уже с другой женщиной жил… Потом сошел с ума. А потом выпил целую бутылку зелья и умер. Потому что не надо ничего такого класть в гроб, зря он так поступил. Он потом опомнился, но это уже не помогло. И с людьми иногда происходят странные вещи, но поговорить об этом не с кем. Никто толком не знает, как это работает. Но все знают, что некоторые вещи делать не надо. Не надо – и все тут. Магия это или физика, психология это или биохимия – не имеет значения. Просто не надо делать то, от чего душа отворачивается, чтобы не искушать судьбу.
