— A-а, делегаты… Приехали?
— Добрались, — объявил Булак и показал на своего спутника: — Знакомьтесь, Вадим Николаевич, это Блажевич, делегат из Риги, вместе с ним большевистскую фракцию представляли. — Булак помолчал, оглядывая просторный кабинет, потом прибавил: — И чего это вы, Вадим Николаевич, должностей набрали? Сидели бы у нас, на почтамте. А то, вишь, еще и печатью занимайся! Или скучно у нас?
Подбельский рассмеялся:
— У вас-то весело, куда там. Только и с другими не скучно. К моему комиссарству на почте, печати, вон еще и отделение ПТА прибавилось. Будто знал, когда раньше тут со своим комиссариатом поселился. Но вы-то как?
Рассказывать начали по очереди, но перебивали друг друга; так и пошло в два голоса: и как хитро было задумано — провести делегатский съезд в Нижнем, чтобы подальше от Питера, от всего, что там происходит, и приехали-то те, кого почтовые служащие выбирали еще до переворота, по старой, получается, расстановке сил, куда ни кинь — за кадетов да за эсеров, в большевистскую фракцию набралось всего пять душ и еще один анархист-максималист примкнул — поди переспорь, если что…
— А нижегородцы? Там ведь большевистская организация сильная.
— Сильная! — Булак огорченно всплеснул руками. — А представителей от Совдепа забыли послать! Пришлось нам исправлять… А так одни буржуи. Председатель Цека Кинг съезд открывает и им откровенно подмасливает, твердит про «нейтралитет» потельцека, а потом и в открытую: власть, говорит, обагрившую руки в братской крови, Цека признавать не желает! После таких его эсеровских слов, ясное дело, потянулись на трибуну другие. Называлось это приветствовать съезд, а на самом деле — произносить погромные речи. Знаете, Вадим Николаевич, кто выступал? Городской голова, например, и губернский комиссар Временного правительства. Будто и не было переворота! А какой-то кадет, тот прямо призывал к борьбе против большевиков… Вот вы говорите «нижегородцы». Там один решительный есть, большевик. Поднялся на трибуну, не успел «товарищи» произнести, а уж в зале свист, крики: «Вон! Довольно!» Он, конечно, думал, помолчит, подождет минутку, и зал успокоится. Как бы не так! Минут двадцать орали, половина даже поднялась и вышла из зала…
— Ну, и чья взяла?
— Все же его, — вставил Блажевич. — С характером оказался. Стоит на трибуне и ни в какую! Президиуму хочешь не хочешь пришлось по кулуарам свистунов собирать. Не закрывать же съезд!.. Там еще замечательно говорил представитель Совдепа. Большевики, сказал, — это рабочие и крестьяне. Борьба с большевиками есть борьба с рабочим классом.
