Пока я озираюсь, две девушки в дальнем конце помещения не разговаривают. Знакомая мне Цьяши стоит, уперев руки в бока и выпятив грудь, а товарка ― ее плохо видно, присела на корточки, ― сосредоточенно сортирует предметы, раскиданные по полу. Склянки, перышки, камни… самострелы. Девушка разбирает мародерскую добычу. Судя по тому, каким самодовольством дышит поза Цьяши, она заслужила похвал. Заслужила и устала ждать.
– Ну же. Скажи, что я молодец, Кьори! Перья!
И стрелы… ну и девка-рыцарь.
Рыцарь? Опять?
– Ты молодец, никто и не спорит.
Голос второй девушки журчит родником. Она наконец выпрямляется ― тонкая, темноволосая, такая же рогатая и черноглазая, как и Цьяши, но нормального, даже выше среднего роста. Кожа цвета топленого молока, в то время как у Цьяши напоминает обожженную глину. Черты намного острее, хрупче; девушка ассоциируется с каким-то знакомым мне существом, но я не могу пока понять, с каким. Эта незнакомка ― Кьори ― вглядывается в Цьяши.
– Молодец. Но лучше не высказывайся так о Жанне.
Ты забываешь, что она…
– …Твоя подруженька, которая все делает хорошо! ― Ее дерзко обрывают. ― Заменившая тебе меня. А также наш свет надежды!
Кьори, дернув острым и обвислым, как у Цьяши, ухом, невозмутимо продолжает:
– …ранена. Не просто так многие говорили о ее гибели. Ее наверняка настигли. Ты ведь помнишь, кто шел по ее следу?
Кто. Простое слово, а меня продирает озноб. Теряет часть лихости и Цьяши: на пару секунд сжимается, пытается стать меньше. Но, видно, она не умеет бояться долго, тут же распрямляется как тугая пружина и парирует:
– Пусть так. Вот только слушай, Кьори, эта девчонка не ранена, нет. Грязная ― да, перепуганная до поджилок ― да, несла чушь ― да. Но кровью она не истекала.
И эта ее тряпка… разве обличье воина?
– Жанна всегда приходит в такой одежде. Для ее народа она обыденна.
– Счастлив мир, где не надо носить брони и оружия да таиться в траве…
Тон Цьяши желчный, голова упрямо наклонена. Кьори все так же спокойно вразумляет:
– Прошло немало с тех пор, как Исчезающий Рыцарь покинула нас. Раны могли зажить, но не забывай: Жанна ― дитя мира, где давно нет войны. Ее навыки при ней, просто ей нужно…
Незнакомка оправдывает меня так горячо и искренне. Впрочем, меня ли?
– Ладно. ― Цьяши обрывает ее досадливым жестом. ― Поняла! Ты видела, как эта твоя Жанна бьется, я ― нет; мне нечем возразить, у меня нет и основания тебе не верить. Но, ― растопыренными пальцами она тыкает себя в веки, ― глазам я тоже верю, они еще меня не подводили. Девчонка не то что не умеет драться, даже не может поднять самострел.
