Примерно через неделю после моего сообщения об архиве, меня вызвал к себе майор Леви, возглавлявший эту работу. Он неприятно-холодно сказал:
- Я знаю, что в этих архивах есть сведения о вашей семье, что вы интересовались документами.
- Да.
- Так вот, не забудьте, что мы являемся союзниками Сталина, а не царского правительства. Я хочу, чтобы вас заменили. Вы будете отправлены в другое место.
Он не мог знать, что и под правительством Сталина осталась часть моей семьи, но мне не захотелось вдаваться в подробности. Дело в том, что две сестры из расстрелянной семьи Щербатовых, Татьяна и Елизавета, смогли спастись. Татьяна уехала в Петроград. Ей помогли друзья сестры ее деда Щербатова, знаменитой графини Уваровой, археолога, имевшей высокий престиж в России. Муж графини, урожденной Щербатовой, граф Уваров был также известным археологом, специалистом по скифским захоронениям. Многие курганы были найдены этой супружеской четой. Уваров к этому времени умер, графиня уехала в Югославию. Татьяне в Петрограде помогли хорошие знакомые Уваровых, просто добрые люди. Татьяна прекрасно рисовала, они отправили ее в Грузию, в Тифлис. Она закончила там школу и стала знаменитой художницей-реставратором. Срисовывала уникальные грузинские фрески, украшавшие православные храмы, которые сохранились в горах с 8-9 веков до прихода арабов. Теперь там мусульманская Чечня. У меня есть журнал "Пари Матч", посвященный ее творчеству и истории жизни. Она считается единственным в России специалистом по грузинским фрескам. Татьяна, несомненно, проделала колоссальную историческую работу. Большая часть рисунков находилась в Тифлисском музее, и многое погибло в 1990-91 годах во время пожара, в период беспорядков в Грузии при разделе СССР. После этого в 92-93 годах она вернулась в Москву, купила в Подмосковье домик, там и живет. Я с ней виделся всего один раз в 91-м, когда приезжал в Москву. Татьяна специально подъехала для встречи. Очень милая и умная, о Смоленске говорить не хотела: "Не будем об этом. Я столько перестрадала". Материально ей помогали из Франции, там для нее были оставлены деньги. Мои тети - Мэри и Анюта (Голицына), урожденные Щербатовы, умерли. Но до революции бабушка Щербатова, мать отца, имела одну из знаменитых диадем императрицы Жозефины, жены Наполеона Бонапарта. В 1914 году диадему, после реставрации, продали. Две сестры унаследовали деньги. Анюта вложила какую-то сумму в участок земли на юге Франции, около Канн. Эта собственность фактически принадлежит Татьяне и Елизавете. Елизавету я видел только в детстве, в 6 лет. Знаю, что она, расставшись с Татьяной, бежала в Сибирь и занималась преподаванием английского языка в Красноярске, умерла там же, и очень рано. Татьяне сейчас должно быть около 96 лет. Она была замужем за Ковалевским, бывшим в начале 30-х годов студентом Петербургского лицея. Его расстреляли через несколько лет. От этого брака остались дочь и сын. Дочь, известный в Москве профессор истории. Я видел ее в Бельгии, когда она приезжала навестить моих сестер, Ольгу и Анну, которые, в основном, и поддерживали с ней связь. Она мне показалась интересным собеседником, грамотным историком, умной, но несколько экзальтированной женщиной. А с сыном ее, довольно милым мальчиком, но похожим на длинноволосого хиппи, я не смог найти общего языка. Ему сейчас около 40 лет, наверное изменился, превратившись в элегантного молодого человека. Может быть, я отнесся к нему несколько предвзято? Сам не был ангелом в детстве. Недавно, разбирая старые бумаги, нашел свое письмо, отправленное из Константинополя "дорогой тете Анюте". Очень удивился своей смышлености. Я привожу этот забавный документ. С другой стороны, из написанного ясно, какой отзывчивой, доброй и всегда готовой помочь была сестра моего отца. Совсем не отличалась от нее по характеру и тетя Мэри. Поэтому члены моей семьи были спокойны за Татьяну и Елизавету, уверенные, что они в хорошем материальном положении.
