— Рота, смирно! — командует вдруг дневальный и, щелкнув каблуками, отдает честь входящему в казарму командиру роты капитану Максимову.
Навстречу ротному, чеканя шаг, идет сержант. Кеша благоразумно встает в строй новобранцев, однако петушиный вид остается при нем.
— Товарищ капитан, призывники прибыли в ваше распоряжение!
— Здравствуйте, товарищи призывники!
И пошел разнобой:
— Здрасьте…
— Здра жела…
— Плохо здороваетесь, не по-военному! Ведь вас учили на призывных пунктах. Еще раз: здравствуйте, товарищи призывники!
— Здра жла тващ кптан! — звучит негромко, но дружно.
— Это другое дело, — улыбается капитан, и улыбка сразу выдает в нем добряка. — Поздравляю вас с началом воинской службы!
— Служим Советскому Союзу!
— А вы почему молчите? — спрашивает капитан Кешу.
— Попал вот такой к нам, — бормочет недовольный сержант. — Не то блатной, не то клоун.
Вот оно — преимущество всякого, даже микроскопического начальника: он тебя поливает, как хочет, а ты стой и молчи, как в рот воды набрал. О том, что сейчас разумнее вести себя смирно, Кеше подсказывает даже не благоразумие, а скорее инстинкт самосохранения. Он понимает, что этот добряк капитан и не подумает хватать его за лацкан, но от этого ему, Кеше, легче не станет. Капитан будет действовать хладнокровно и до обидного точно — в этом Кеша не сомневается.
— Да, нарядились вы странновато, — замечает капитан, разглядывая Кешу. — Ну, клоун — это, конечно, слишком, однако выглядите вы экзотично для нашей скромной казарменной обстановки.
Кеше неловко под спокойным, внимательным взглядом ротного. Хотел ведь еще дома, в Вычедоле, оборвать со штанин бахрому, так нет же, решил блеснуть! Шмыгнув носом, Кеша поправляет блин и исподлобья поглядывает на капитана.
— Это, товарищ капитан, светлейший князь Кэша Журавлев, — не выдерживает дневальный. — Представлялся нам тут.
— Киселев, балда! — поправляет Кеша и с беспокойством смотрит на капитана: вот сейчас он ему за «балду»!..
— Неужто и впрямь светлейший князь? — изумляется ротный, и на губах его — ироническая улыбка. Сам, наверно, еле удерживается от пары увесистых шуточек. — Ну, это не самое страшное. Психиатров в роте, правда, нет, но это само пройдет, уверяю вас. Только вот ругаться здесь нельзя. Запомните это сразу, а то у нас не любят повторять.
Это «не любят» произносится по-особому. У Кеши тут же возникают нехорошие ассоциации — не посевные площади казарменных полов, гауптвахта и даже «хорошее» место, на которое намекал дневальный.
