В другой витрине выставлены предметы, найденные в брюшных полостях крупного рогатого скота: изъеденные желудочными соками гвозди и гравий, а еще ножи, ножницы, ложки, чулки и небольшая жаровня.
Музей ветеринарной школы всегда открывал двери по требованию, его посещали группы детей и стариков. Однако недавно в него наведался инспектор, заявивший, что все экспонаты имеют сомнительную научную ценность, и написавший в рапорте, что анатомы чаще всего пытались изготовить «диковинки на забаву публики», и после долгих обменов отчетами, письмами и петициями, правительство страны, о которой идет речь, решило запретить всякий доступ к музею.
Тайный подвал
Нужно идти вдоль доков, и чтобы мягкая кожа надетой на голое тело куртки слегка хрустела на холодном воздухе, в синеватом тумане меж фонарей, до самых дверей в глубине двора с неоновой вывеской, на которой изображен крылатый шлем, — на спине кожаной куртки вышит череп, — кожа хрустит во время пути к черной дыре, к кассе и шатающейся лестнице, к желтоватой лампочке, — смятые билеты прилипли к ткани в глубине кармана так, что их невозможно вытащить, карман разрезан лезвием бритвы, джинсовая ткань пропитана потом, — к лабиринту, к западне, где мокрые от пота руки тянутся навстречу и щупают, где в засаде прячутся полураздетые, с оголенной грудью тела растянувшихся в темноте расстриг, — ближе к пивным испарениям, — здесь нет никого, кто бы стоял, здесь тела подвешены вниз головой к железным крюкам, бедра сжаты обручами, руки и ноги крепко привязаны к широким трапециям, угольникам, они распростерты, чтобы их шпыняли, оскорбляли, кто-то мочится в большие эмалированные ванны, источенные охряными следами мочевой кислоты, мочится на ворочающиеся и стонущие силуэты, на словно подставляемые поближе к теплым струям спины, здесь все тела обездвижены, — те, что закованы в обручи и простерты на трапециях, более не двигаются, пробуравленные бессчетное количество раз анусы не сдерживают расправленных обмякших кишок, что прилипли теперь к гимнастическим агрегатам, головы висят вниз, лица закрыты ниспадающими на них склеенными слюной волосами, — распространяют вокруг себя призрачное синеватое свечение, все еще источают иллюзию присутствия в них души, — слишком сильно стянутые ремнями и цепями, тела эти задохнулись, их слишком глубоко насаживали на длинные и изворотливые черные члены, которыми тыкали во всех направлениях вдоль перегородки, куда шли, хрипя, спариваться, и мгновенно выбиравшийся из клетки невольник протирал их смоченными спиртовым раствором салфеточками, вырезанными из свиных пузырей, — глаза под повязками больше не раскрываются, в то время как тела задыхались, кляпы в последний раз напитались желчью, смешанной с кровью, которая сразу же окрасила изорванные тряпки темно-розовым, — все личные данные были занесены в реестр, сфотографировали со вспышкой каждый квадратный метр, все вещи из раздевалки сожгли и все тела облили мощной струей стойкого бесцветного лака, который, растекаясь и закупоривая отверстия и кожные поры, все сохраняет навечно и изгоняет тлен, полиция решила превратить этот тайный подвал в музей порока, однако там сразу же обустроились вонючие орды, и надо было снова его вычищать и вослед замуровывать, заделывая все окна и двери. И вот за стеной, в бесконечности раздается тихий шум от идущих по плиточному полу черных кожаных сапожек с заостренным мыском, это идет невысокая женщина с лицом мумии, она замотала себе грудь и спрятала под кепкой длинные черные волосы, чтобы ввести охранника в заблуждение относительно своего пола и пробраться в крипту сбитых с пути развращенных мужчин.
