А затем сливается в чреве (в пробирке, в камере Гоша) с оплодотворяемой клеткой, развивает биополя, собирает атомы пищи в сложнейшие биомолекулы, формируя тело младенца.
Вот почему — подчиняясь Направляющей Мысли Творца — однотипные изначально клеточки эмбриона в процессе деления меняют внутренние структуры и образуют сложнейшие разнообразные органы.
Человек до сих пор не умеет создавать рукотворные матрицы. (Что несказа́нно радует: сколько уродливых тварей копошилось бы рядом с нами!) Но ученые «Мелкого ангела» догадались притягивать души, подготовленные к воплощению, и на их основе выращивать задуманного ребенка. Этот способ дешевле и проще, но имеет конкретный минус: кармическая наследственность уже много раз воплощавшейся, уже грешившей души, в полной мере не вычищается. То есть, за свои миллионы заказчики получают дите задуманной внешности и желаемого характера, но с неведомыми проблемами, накопленными в веках.
Второй путь сложнее, дороже. Если верить энергобиологам, люди сами время от времени продуцируют новые матрицы. У созревшего человека первичный каркас разбухает энергиями размножения, что приводит к выбросу копий в Созидающее Пространство. Люди сильные и активные дарят миру энергозародыши с потрясающим постоянством. Одряхлевшие телом и духом — практически никогда.
К сожалению, я засиделся в последней, немощной группе. Но я пожелал прыгнуть в первую! Я обязан был передать будущей Альбертине энергооснову Ротвеллеров! Никто никогда не слышал про матричное родство, оно не станет препятствием для заключения брака.
Две недели Козетта спокойно изображала лотос, или дерево, или собаку, опустившую умную мордочку. Приборы чудесным образом улавливали биоволны, излучаемые геномом, корректировали, очищали и отправляли в тумбу. Пустое пространство за стеклами густело белым туманом — аналогом некого «хаоса». Это смахивало на розыгрыш. На бесстыжее надувательство. Доктор Шмидт ссылался на многие секреты изобретателей и подкраску, необходимую, чтоб родители убедились в начале сложных процессов. Я не спорил. Я уже веровал.
Я крутил, крутил колесо тренажера велосипеда и смотрел на экран, где беру в первый раз свою доченьку на руки — невесомый теплый конверт с красноватым сморщенным личиком. И вдруг она мне улыбнулась! Обнажила тонкие десенки, беззубые, умилительные! Я заплакал, ей Богу, заплакал. Слезы капали на ковер, а экран повторял, повторял младенческую улыбку. И я понимал, что моменты, предусмотренные психологами, навсегда останутся в памяти. В ее — как основа для Личности. И в моей, основой любви, не придуманной, настоящей. Эти яркие воспоминания сблизят нас, навеки сроднят сильнее любого генома.
