Кирби подумал о том, что сейчас делают Бетси и Вильма. К этому моменту они уже наверняка все обсудили, и Вильма смущенно рассказывает теперь: «Он всегда боялся женщин. Вы должны были видеть его, когда он в ужасе убегал от меня». Представив себе это, Кирби мучительно покраснел. Смертельно устав за день, он никак не мог расслабиться и успокоиться. Ему казалось, что он ни за что не заснет, но неожиданно его быстро затянуло в джунгли кошмарного сна. Вильма, хихикая, медленно открывала застежку молнии прямо на своем длинном прохладном бледном бедре, показывая, как плотно там все внутри набито тысячедолларовыми банкнотами. Карла держала золотые маникюрные ножницы и, воркуя, отрезала уши маленьким розовым кроликам, которые душераздирающе визжали. Она была обнаженной и золотистой, намазанной кремом, от нее шел пар. А когда она повернулась, он увидел на неприличном месте татуировку: «простофиля».
Затем он вошел в маленький золотой телескоп и нашел там дядюшку Омара, весело ему ухмылявшегося. Дядюшка Омар протянул колоду карт и предложил взять любую, но когда он взял одну карту, та оказалась теплой, тяжелой и шевелящейся. Неожиданно он очутился на заднем сиденье знакомого старого автомобиля. Как и много лет назад, снаружи лил дождь, но все менее явственно капли колотили по крыше, и тут он почувствовал, что впечатления как-то уплотняются, теряют очертания сна, превращаясь в реальность. Точно какое-то существо, теплое, большое и будто резиновое терлось об него, принюхивалось, хихикало, хрипело и цеплялось за тело маленькими клешнями.
В страхе, еще окончательно не проснувшись, он попытался высвободиться, оттолкнув чудовище, но наощупь оно оказалось проворным и каким-то округлым, совсем не страшным. И одновременно его сознание, как бы отойдя в сторону, страдало, заламывая руки, оттого что не могло ему ничем помочь. С тревогой осознав неотвратимость происходящего, он внезапно вспомнил о некстати захлопнувшейся двери, о землетрясении и прочих досадных неожиданностях. С раздражением пытаясь понять, кто же это мог быть, Карла, Бетси или Вильма, Кирби поймал себя на мысли, что рассуждать в таком положении просто нелепо: дело зашло настолько далеко, что рассуждения уже не помогут. Да и времени на них не оставалось. Все это почему-то напоминало дуэль на шпагах под ритмическую музыку, где задача дуэлянтов в том, чтобы, не теряя принятого темпа, как можно дольше уклоняться от завершающего удара. Эта дуэль продолжалась и продолжалась. И когда он почувствовал, что безнадежно проигрывает, он вдруг понял, что уже победил. Как бы издалека он услышал ее прерывистое тяжелое дыхание. Постепенно успокоившись, она блаженно расслабилась. Уткнувшись лицом в шею Кирби, она лениво поглаживала его по плечу.
