Мы с братьями разошлись в двенадцатом часу. Стоило двери закрыться за Лео, утащившем Амадора, как я уселся за стол писать Габриэлле записку. Не знаю, как старший брат угадал мои действия, но он вернулся один, как раз когда я закончил, и вызвался отнести записку. Я молча кивнул и уселся ждать свою девочку. Компанию мне составило уцелевшее от жажды Амадора бургундское.
Габриэлла
Выбежав утром на шум подъезжающего экипажа, я уж было приготовилась раскланиваться и рассыпаться в приветствиях, как вдруг из отдернутой шторки показалась растрепанная кудрявая черная голова, такая знакомая! Она просто не могла принадлежать никому другому! Розали! Сестра на ходу выскочила из экипажа и бросилась ко мне. Родные объятия поначалу показались мне непривычными, и причина нашлась тут же: мундир! С чего на Розали солдатская форма?! Прочитав вопрос в моих глазах, сестра только заговорщически подмигнула и шепотом велела звать её кузеном Россом. Мда, время идет, а Розали не меняется: сорванцом была, сорванцом и осталась… А следом за младшей, из экипажа величественно и одновременно естественно, как и всегда, выплыла Эдит. Боже, даже в крестьянском платье достоинства у неё не занимать. Королева. А следом за ней появился… король? А похож, пусть даже сам он тоже не разожжёт в шелка. Невольно залюбовавшись ими, а выглядели они как истинная пара, даже забыла поздороваться и не заметила выскочившего после Розали военного, такого же растрепанного, с лучезарной улыбкой и бесятами в глазах. Ха, раз — пара, два — пара… Сзади послышались шаги, и мне даже оборачиваться не надо было, чтобы угадать, кто там. Схватив за руки сестер, я быстро бросила новоприбывшим слова приветствия и извинения и увлекла Эдит и Розали в сад, лишь бы не проходить мимо Господина и не встречаться с ним взглядом…
Позже, запершись в моей комнатушке и еле-еле рассевшись так, чтобы не задевать друг друга плечами и коленями, мы по очереди рассказали друг другу о своих похождениях. Начала Эдит, как старшая. Всегда знала, что её будут спасать из огня возлюбленные, совсем как прекрасную принцессу. Конечно, я имела в виду метафорически и ни за что не пожелала бы сестре снова пройти через нечто подобное. На вопрос от природы не стеснительной Розали о том, собирается ли Эдит остаться с месье Леонардом, та сдержанно ответила, что ей надо думать, как нашу семью вытаскивать, и мужа достойного искать, а не глупостями заниматься, но почему-то мне показалось, что она просто стесняется своих чувств и не договаривает. Затем подошла моя очередь. Ей Богу, если бы я умела краснеть, обратилась бы свеклой на время всего рассказа, но все же смогла выложить сестрам все, как на духу, ничего не утаив. Мы сошлись на том, что Господин, судя по всему, влюблен в меня, и что его последний поступок мерзок и безобразен. Правда, Эдит осторожно заметила, что каждый может оступиться и заслуживает шанс оправдаться. В общем, не стоит поспешно и слишком строго судить мужчину. Розали вообще выдала, что я сама виновата: хожу тут по дому, такая вся соблазнительная со всеми своими прелестями и в платьишке горничной, а Ренард — не настолько стар, чтобы получать от моей красоты исключительно эстетическое наслаждение. На мгновение я даже усомнилась в том, что имею право осуждать Господина, и уверилась в том, что избегать его — не выход и что нам обязательно надо объясниться.
