— Это ничего не меняет. — Тот мир пугал, а услышанное было из разряда теорий. Кто мог поручиться, что все получится? Стоит выпустить черта из табакерки, и моргнуть не успеешь, как окажешься среди чертей в адском котле.
— Да, все любят цифры. Как можно миллиарды людей променять на тысячи? Да и мои слова можно свести к домыслам. Что за глупый разговор, да, девочка? — с горькой усмешкой произнес он, достал еще несколько распечаток и кинул их мне. — Подумай.
Он направился к выходу, и вопрос вырвался у меня сам собой:
— Пол, почему ты тогда помог мне сбежать из базы?
— Я ошибся, — сухо заметил он.
— Все равно спасибо.
Он кивнул и вышел, а мягкое облако дыма последовало за ним.
* * *
Распечатки альбомного формата оказались копиями статей, вырезок из газет. Много статей о пропавших людях, где близкие искали своих родных. Взгляд остановился на фото маленькой девочки с двумя косичками и нелепыми брекетами. На фотографии она улыбалась, но я уже почувствовала, как она смотрела с меня с укором. Пометка шариковой ручкой гласила: «14 марта». Статья была написана со слов матери, которая отпустила ребенка играть на задний двор с высоким забором. Черный дым обволок силуэт ее ребенка, но автор статьи рассказывает про посттравматический стресс, вероятно, что ребенок был похищен.
Люди с фото смотрели на меня с ожиданием, а цифры с распечаток пугали: только за последний квартал в округе Лос-Анджелеса количество пропавших людей увеличилось вдвое по официальным данным.
— Черт! — крикнула я, сжав словно обжигающие листки, скомкала и выкинула их.
Пол как никто другой должен был понимать, какой сюрприз готовил этому миру. Люди на базе были приспособлены к условиям того мира, также он знал, как им пришлось себя ломать, перестраиваться, чтобы выжить. Такого он хотел для всего человечества?
Пока меня вели темными коридорами, уходящими вглубь завода, я пыталась убедить себя, что приняла верное решение.
Беда в том, что верного решения в данной ситуации быть не могло.
Если ничего не предпринять, сколько пройдет времени, прежде чем каждый второй будет отправляться в ад? Год, может, пять или десять лет? Как болезнь, которая рано или поздно проникнет, ворвется и захватит привычное. А у тех людей, что за это время провалятся за грань, будет меньше шансов выжить. Все сводилось к простым подсчетам. Воевать проще на своей территории. Война неизбежна — так Пол и сказал, когда пришел за ответом. Нам оставалось только решить: биться поодиночке в том мире или вместе оказать теплый прием на своей территории. Только нельзя забывать, что «здесь» — это погубить этот мир. А он, каким бы дерьмовым ни казался, единственный.
