Он потерял сознание не от боли и не от шока, и не от вида хлынувшей крови, которая брызнула вверх, в рукав, красной перчаткой заливая ему кисть. Он потерял сознание, когда увидел свою руку и понял, что с ней произошло на самом деле.
Аккуратно, как лезвие топора, острая кромка двери отделила верхнюю фалангу среднего пальца, пройдя точно между костями сустава.
Верхнюю фалангу среднего пальца на левой руке.
Кровавое пятно вздулось у него перед глазами, стало разбухать, заливая весь мир. Он услышал крики и топот бегущих ног. Красное сделалось черным.
Макс очутился в травматологическом отделении клиники. Он лежал на обитой войлоком кушетке под красным одеялом, поверх которого была брошена белая простыня, вся в пятнах крови. Гордон Фолкнер заканчивал накладывать на палец простую повязку: он был так бледен, будто пострадавшим был он сам.
— Ну, как… как? — спросил Макс, проведя по губам кончиком языка. Боль пронзила все тело, медленно, как замерзшая молния, поднималась по нервам от пальца в мозг. Фолкнер вздрогнул, сиделка, помогавшая ему, торопливо поставила поднос с бинтами и, забежав с другой стороны, осторожно уложила голову Макса обратно на подушки.
— Лежи спокойно! — приказал Фолкнер. — Я еще не закончил.
Макс лежал, покорно глядя прямо в потолок перед собой. Затянутый мутью страшной боли мозг работал ясно и четко.
— Верхнюю фалангу отрубило, да? — спросил он.
— Да, к сожалению.
Фолкнер завязал концы бинта и встал, отодвинув свой стул.
— Но рана, скорее всего, не будет тебя особенно беспокоить: срез чистый, как от скальпеля. Есть, конечно, и ушибы. Но не очень сильные.
— Ты не искал… э-э… обрубок?
— Конечно, искал, — Фолкнер подошел к раковине в углу и стал мыть руки. — К сожалению, Макс, мы его не нашли. Наверное, он упал в канализационный люк. Иначе я бы сразу же пришил его на место, и он бы зажил.
— Так вот, значит, как, да? — Макс закрыл глаза и попробовал пошевелить левой рукой.
— Что ты сказал? — Фолкнер взял полотенце и стал энергично вытирать им руки.
Макс хотел было ответить: «Я ждал чего-нибудь в этом роде», но, подумав немного, понял, что особым смыслом эта фраза не отличается. Он решил промолчать.
— Теперь припоминаю. Я видел, как что-то упало в люк.
— Кошмарный случай, — пробормотал Фолкнер. — Мне очень жаль, Макс, очень.
— Чего? — Макс попробовал открыть глаза — зрение было в полном порядке. В ушах гудели громкие удары сердца.
— А… где Диана?
— Ждет в соседней комнате. С ней сиделка, — Фолкнер замялся, потом заговорил снова, понизив голос:
