Еще более просторная, чем холл, комната, пестрела роскошью пополам с атрибутами обыденной жизни: картины известных художников с лондонскими пейзажами в багетах, мраморная статуя, изображавшая прикрытую до бедер нимфу, свежие цветы в простых глиняных горшках, деревянные табуреты и рядом с ними — мягкие кресла с лакированными подлокотниками. Что удивило, так это часы: массивный шкаф с крутящимися за стеклом шестеренками. В верхней его части красовался циферблат, а в нижней — марионетки. Деревянный Казанова в клетчатом плаще со шпагой поворачивался то к полицейским с дубинками, то к дамам с ажурными зонтиками.
— Присаживайся, — Алрой сделал приглашающий жест, сам при этом устраиваясь на табурет.
Энтони тоже не стал выделяться. Правда, жесткое дерево не шло ни в какое сравнение даже с гостиничным стулом, который он опробовал едва зайдя в номер.
— Я, правда, стыжусь, что не заезжал, — глядя другу в глаза, искренне произнес Энтони. — Понимаю — письма не заменят живого общения, но ты ни разу не ответил. Это дало повод предположить, что судьба старого друга не так уж и интересна тебе.
— Письма? — брови Алроя взлетели на лоб. А потом он огласил комнату раскатистым смехом. — Надеюсь, ты не высылал в них денег. Боюсь, они послужили кому-то растопкой камина. По крайне мере, я не получил ни одного.
— Как?! — Энтони вскочил с места. — Ни одного?!
— Ни единой строчки, — ответил друг, поглаживая присмиревшего пуделя, устроившегося у его ног. — Надеюсь, ты не доверил их своим теткам.
Знал друг или нет, но он попал прямо в яблочко. Энтони вновь присел на табурет.
— Им я доверял больше, чем почтовой службе, — пробормотал он рассеянно.
Сейчас Энтони корил себя за беспечность. Чего еще стоило ждать от опекавших репутацию семьи теток? Конечно, связь пусть и с богатым и знатным, но беспутным другом, им не нравилась. Но чтобы дойти до кражи писем — а иначе не назовешь?! Нет! Он был о них лучшего мнения.
— Думаю, ты слишком плохо знаешь этих премилейших дам. Стоит только послушать, что они болтают о тебе в среде высшего света, чтобы спустить с порога первую же, посмевшую явиться в поместье.
— Оставим их, — Энтони махнул рукой. Какими бы ни были тетки, перемывать им кости ему не хотелось. — Лучше расскажи, как живешь. Я смотрю — у тебя ремонт в правом флигеле.
Алрой поморщился, словно съел что-то кислое.
— Не совсем так. Мать настояла, чтобы я заколотил башню, где доживал дни отец. Она словно с цепи сорвалась после его смерти — таскается по балам, сплетничает с торговками на базаре и водит в дом всякое отродье!
