Его вокодер рычит из темноты:
– В те времена они видели, что за нашей спиной поддержка всего мира. Знали, что нам помогли их выследить. Подозревали за нами какую-то наземную инфраструктуру. По меньшей мере, они знали, что стоит нам свистнуть, как они окажутся мишенью для любого, кто знает широту-долготу и располагает самонаводящейся торпедой.
На ее экране возникает большой светящийся акулий плавник – из морского ложа торчит массивный каменный зубец. Лабин ненадолго скрывается по ту сторону.
– А теперь мы сами по себе – продолжает он, вернувшись к ней. – Связей с сушей не осталось. Может, наши все погибли. Может, перешли на другую сторону. Ты хоть помнишь, когда нам в последний раз давали смену?
Она вспоминает – с трудом. Всякому, кто подстроен под гидрокожу, здесь уютнее, чем в компании сухопутников, но в самом начале несколько рифтеров ушли наверх. Давно, когда еще оставалась надежда переломить ситуацию.
А с тех пор – никого. Любоваться концом света, рискуя собственной шкурой – не лучший вариант отпуска на берегу.
– Мы теперь так же напуганы, как корпы, – жужжит Лабин. – И так же отрезаны от всех, а их около тысячи человек. Нас при последней перекличке набралось пятьдесят восемь.
– Не меньше семидесяти.
– Отуземившиеся не в счет. Для боя годны пятьдесят восемь, и не больше сорока при необходимости выдержат неделю в полном тяготении. А сколько таких, у кого возникнут проблемы с подчинением?
– У нас есть ты, – говорит Кларк. Лабин, профессиональный охотник-убийца, недавно освобожденный от любых уз, кроме самодисциплины.
«Не какой-нибудь там водопроводчик», – размышляет она.
– Так слушай меня. Я начинаю думать, что нам придется действовать на опережение.
Несколько минут они плывут в молчании.
– Они – не враги, Кен, – заговаривает наконец Кларк. – Не все – враги, там есть дети, они ни в чем не виноваты…
– Не в том дело.
Откуда-то издалека доносится звук обвала.
– Кен, – жужжит она так тихо, что не уверена, расслышит ли он.
– Да?
– Ты на это надеешься, да?
У него так много лет не возникало повода для убийства. А когда-то Кен Лабин сделал карьеру на поиске подобных поводов. Он разворачивается и уходит от нее в сторону.
Спереди словно бы разгорается рассвет – то есть проблемы.
– Там еще кто-то должен быть? – спрашивает Кларк. Освещение должно включиться при их приближении, но они с Лабином еще слишком далеко.
– Только мы, – жужжит Лабин.
Зарево резкое, отчетливое. Расходится в стороны, словно подвешенный в пустоте фальшивый восход. Два-три черных разрыва обозначают преграды на переднем плане.
