! Затем один очень тучный деревенщина, щеголяющий ушами размером с цветную капусту, за мгновение до очень громкой кульминации вытащил свою странно дугообразную эрекцию из несчастной головы, ударил убийцу ей по лицу и извергнул толстые опаловые петли в мертвый рот. И как только мерцающий, шатающийся, стонущий, визжащий, раскачивающийся, прыгающий, необъяснимый хаос, наконец, достиг такого накала, что каким-то образом мог спонтанно воспламенился, сцена начала смягчаться, пока, казалось, не закончила свой ужасный путь, оставив мужчин стоять, ссутулившись или прислонившись к деревьям в изнеможении, или лежать на земле, неподвижными от напряжения, все были обмякшие, косоглазые, с разинутыми ртами; женщины тоже блестели от пота, словно покрытые лаком, тяжело дыша от усталости, лежали, сплетясь друг с другом, как одалиски из какого-нибудь Плутонского гарема. И в качестве последнего штриха в этой жуткой развязке вышеупомянутый старейшина клана подошел к трупу на столе, наклонил голову назад через край и удивился потоку спермы, которая
вылилась, совсем как молоко из заполненного до краев сливочника.
— Головач удался, Боже милосердный, ты только посмотри, сколько кончунов мы слили в голову этой сучке!
После этого я чуть не упал в обморок.
Конечно, я был свидетелем достаточно своеобразного «преподания урока» в стиле «правосудия глухомани», хотя часть меня должна была бы стыдиться, что этот мрачный способ смертной казни, в отличие от повешения, расстрела или казни на электрическом стуле, был весьма нескучным. Обычно я никогда не думал о том, чтобы покинуть гостеприимного хозяина, не попрощавшись должным образом (это было бы не по-джентльменски), но при таких обстоятельствах…?
Пора было уходить и как можно скорее.
Я отступил назад, надеясь быть незамеченным, скользнул за мерцающий факел и приготовился бежать со всех ног из этого запретного леса к дороге, которая должна была вернуть меня в ветхий гараж Нейта. Я почувствовал, что погружаюсь в тень и через мгновение исчезну с гнусной поляны. Все еще потрясенный увиденным, я, спотыкаясь, побрел в темноту, едва пронизанную лунным светом, просачивающимся сквозь ветви корявых, змеевидных деревьев наверху; и когда я повернулся, чтобы убежать…
— Говард! — послышался горячий, приглушенный шепот. — Ты не можешь сейчас взять и уйти! Ты просто не можешь!
Внезапный толчок, возможно, на мгновение остановил мое сердце. В тот же миг влажные руки коснулись меня, и затем из темноты появилась землистая, но соблазнительная белая фигура, похожая на сластолюбивую мраморную статую, вынырнувшую из лужи черных чернил: выдающаяся фигура женщины, которую я привык называть «альбиноска».
