Спор затянулся, и Хади стало понятно, что Безымян настроен не так уж решительно. Если бы у него было твердое намерение убить Хади, он вообще не стал бы с ним разговаривать. Ворвался бы к нему и расправился, как с теми попрошайками, принялся бы душить своими могучими руками, а когда Хади испустил бы дух, швырнул его обмякшее тело на грязную кровать и был таков. Тело Хади нашли бы только через месяц, так как после смерти Нахема Абдеки к нему никто не заглядывает.
Безымяну попался на глаза аят «аль-Курси», висевший на стене напротив. Ему нужно было отвлечься на что-то, чтобы потом он смог еще раз все обдумать и принять единственно правильное решение. Безымян сделал несколько шагов, застыл перед картонкой с растрепавшимся краем, потянул за него, высохший клей треснул, и она поддалась. Безымян сорвал ее со стены с такой легкостью, будто бумага, прикрепленная Нахемом Абдеки во время ремонта комнаты, только и ждала, пока подойдут и дернут. Безымян отбросил аят в сторону. Под ним чернело прямоугольное углубление высотой в полметра и шириной в сантиметров тридцать. Его секрет Хади разгадает на следующее утро.
Время шло медленно, настолько тяжелым и неприятным был посетитель Хади. Безымян действительно был полон сомнений. В конце концов он признался Хади, что душа Хасиба Мухаммеда Джаафара требует отмщения. Виновный в его смерти должен быть наказан.
– Его убил смертник из Судана, – уверенно произнес Хади, пытаясь отвести от себя возмездие.
– Да… Но он же погиб. Как я могу убить уже мертвого человека?
– Тогда… Администрация гостиницы, где он работал… Компания виновата…
– Да… Возможно… Но я должен выйти на настоящего убийцу, только тогда его душа успокоится, – ответил Безымян, присев на большой сундук в углу.
2
Махмуд держал в руках последний номер журнала «аль-Хакыка» и знакомился с еженедельным уголком главного редактора: «Есть законы природы, над которыми обывателю незачем задумываться – для чего дуют ветры, как выпадают дожди, почему от твердой скалы откалывается кусок и летит вниз. Но эти явления, благодаря тому что повторяются, человек волей-неволей анализирует, систематизирует и получает им четкое объяснение, на чем успокаивается. А есть законы, действие которых мы наблюдаем крайне редко и только при том условии, что обстоятельства складываются определенным образом. И когда такое случается, человек удивляется, воспринимает это как нечто необыкновенное, как чудо. Он не признает, что эти законы ему попросту неизвестны. Нет! Он горд собой и не хочет прослыть невеждой!»
