Как только Махмуд задвинул дверь, гам и автомобильный рев с улицы заглохли. Он взял со стола пульт от кондиционера, установил его на двадцать четыре градуса, сел в кресло, закинул ноги на круглый столик кофейного цвета, поднес диктофон к губам, подобно героям американских фильмов, нажал кнопку и стал наговаривать свои мысли. Он хотел записать события прошедших двух дней, особенно его волновал разговор с Барышником.
Хади был готов на все, чтобы убедить Махмуда в правдивости своей истории. Он выкладывал все секреты и припоминал мельчайшие детали, касающиеся Безымяна, с таким рвением, словно исполнял свой гражданский долг или диктовал важное письмо.
Безымян нанес Хади визит в тот самый день, когда в квартале аль-Батавин произошла серия убийств, а Азиз аль-Мысри предостерег друга от того, чтобы рассказывать о собранном из останков мертвеце. Нет, история не перестала быть захватывающей, просто, как рассуждал Азиз, сейчас она может вызвать ненужные подозрения. Хади допивал как раз последний стакан арака, когда в дверном проеме всего в нескольких шагах от него нарисовался силуэт Безымяна. Хади почудилось, что ему снится кошмар и идущее на него существо имеет явно недобрые намерения. Он пришел не иначе как убить Хади!
– Из-за тебя погиб охранник Хасиб Мухаммед Джаафар. Если бы ты не проходил так близко от ворот гостиницы, он не подбежал бы к ним, стоял бы у своей кабинки, и стрелять ему в террориста на мусоровозе пришлось бы с приличного расстояния. Он мог быть легко ранен или отброшен волной, заработал бы синяки и царапины, но остался бы жив! На следующий день он вернулся бы домой к жене и дочери и скорее всего за семейным завтраком решил бросить эту опасную работу, устроиться продавцом семечек и встать с лотком на 44-м перекрестке, – сказал Безымян, подтверждая догадку Хади о цели своего визита.
Хади пытался спорить с ним, находя себе тысячу оправданий и напоминая, что именно он по праву должен считаться отцом родным для Безымяна, пустившим его на свет. Разве не так?!
– Ты всего лишь слепой инструмент, Хади. Знаешь, сколько бездарных отцов и глупых матерей породили героев и гениев? В том не было никакой их заслуги, все происходило без их участия. Ты просто инструмент, одноразовая резиновая перчатка на руке судьбы, которая передвигает фигуры по шахматной доске жизни.
Вот так-то! Все проделанное Хади, что обычный человек даже не в силах уразуметь, – все это ничто, асфальтовая дорожка, по которой несется махина предопределения. И сейчас от нее за ненадобностью камня на камне не останется.
