Хади сидел в кровати, размышляя о незаметно подкравшейся старости, которая, как он раньше уверял сам себя, никогда не наступит. Вдруг снаружи послышалась возня. Вошли Азиз аль-Мысри и двое соседских юношей. Азиз, ругаясь и проклиная все на свете, еле сумел запереть за собой тяжелую деревянную входную дверь. Наконец справившись, он развернулся к Хади, улыбнулся, протянул ему термос с чаем, тарелку густого каймака с хлебом и дружески похлопал его по плечу.
– Ну, хвала Аллаху, все обошлось! – вздохнули все трое.
Менее чем через час явился парень, с которым Хади ранее условился о встрече, чтобы узнать, что делать с остальной мебелью, вывезенной накануне из гостиницы Абу Анмара. Увидев своего «учителя» лежащим в беспомощном состоянии на кровати в бинтах, он опешил, открыв рот от изумленивя. Что касается Азиза аль-Мысри, то он еще утром от посетителей в кофейне узнал, что с его другом стряслось несчастье, и, оставив заведение на молодого помощника, поспешил к Хади, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Хади не дал ни одного внятного ответа, что привело их в еще большее замешательство. Что за дорожная служба? О каком преступнике он говорит? И почему из-за этого бандита так издевались над самим Хади? Окончив завтрак, Хади поднялся, чтобы, как предложил ему Азиз, осмотреть как следует дом. Пропажа сбережений и ценных вещиц стала для него ударом. Сначала Хади засомневался, но, припомнив галдеж, что слышал минувшей ночью, валяясь во дворе в полуобмороке, он понял, что именно вчерашние визитеры прихватили его имущество. От вида барельефа Девы Марии с разбитой головой всем, не только Хади, стало не по себе.
– Как же можно было так с тобой поступить, Богородица-Дева?! – прошептал Азиз аль-Мысри, подходя к нише. Он схватился за барельеф рукой, заглядывая в полость, открывшуюся в месте скола, и вдруг нечаянно сдвинул его вместе с задней панелью, которая, как оказалось, не была закреплена в стене. Азиз отдернул руку, боясь, что барельеф рассыплется, и взглянул на Хади, который с рассеянным видом копался в кучах своего барахла, перебирая одну тряпку за другой.
У Хади подкашивались ноги, стоило ему только вспомнить украденную сумму, вырученную от продажи старой мебели. Он был готов завыть и разрыдаться, но смог взять себя в руки. Азиз пытался его успокоить и уложить на кровать, советуя забыть пока обо всем и выспаться либо съездить в лечебницу обработать раны. Но Хади отказался.
