— Не нужно притворства, Эвелин. Я чувствую твое напряжение и твой страх. К тому же, уверяю, я не из тех людей, кого можно заставить передумать таким способом. Если слабость беспокоит так сильно, я принесу укрепляющий отвар. Простой, но эффективный. Тебе поможет, — он встал с кровати. — Сегодня я больше не приду. Обед и ужин тебе оставят за дверью. Забрать, думаю, ты сможешь.
— А браслет? — я посмотрела с надеждой.
Ну же! Согласись! Сними его! Заставь меня поверить, что ты не уготовил мне судьбу, как у Айрис.
— Он останется.
Короткая фраза гулко ухнула в воздухе, словно удар камня о воду. Я опустила голову, пряча разочарованный взгляд, и качнула головой.
Не согласился. Не дал надежды.
Когда звук шагов окончательно затих, я разжала кулак и хмуро уставилась на черную нить, вытянутую из плаща Самаэля. Вокруг нее, едва заметно, вилась тьма. Крупица его силы — та, что поможет снять печать.
Слабость отступала неохотно. Укрепляющий отвар, вопреки обещанию, не помог. Лишь ближе к обеду силы вернулись в достаточной мере, чтобы выбраться из постели. Однако поднять тяжелый поднос, оставленный за дверью, я не смогла. Все, на что меня хватило — затащить его в комнату и, закрыв дверь, устало опуститься рядом.
Есть на полу считается постыдным даже среди горожан. Высокородные, увидь меня сейчас, пришли бы в ужас. По правде сказать, я и сама ощущала себя прескверно: непричесанная, в нижней сорочке, обедающая на полу. Что там высокородные! Даже тетя Шида схватилась бы за сердце! Но иначе сейчас никак.
Покончив с обедом, я поднялась и, пошатываясь, дошла до комода. Взяла аккуратно сложенные вещи, принялась одеваться. Подаренная блузка, чулки, мамина юбка и старые, пусть разношенные, но удобные туфли. Волосы я заплела в тугую косу и завязала бело-зеленым шнурком мастера Эсбена.
Теперь оставалось дождаться вечера. Если верить Айрис, — а для неверия причин не осталось, — Самаэль закроется в лаборатории сразу после ужина и не покинет ее до рассвета. Значит, бежать надо ночью.
Напряжение выматывало. Слабость подталкивала лечь на кровать, а то и на пол, но я знала: раз поддавшись, я проиграю ей и уже не смогу встать. Мысли терзали разум, а совесть — душу. Вот только стыдил меня не обман Самаэля, а то, что я собираюсь бросить Айрис. Но как помочь ей? Мы обе — птицы, влетевшие в густые заросли остролиста. И я обязана вырваться, пока длинные шипы не повыдергали перья из моих крыльев, пока мне еще по силам вернуться в небо.
