— Митя, у Ани нет времени! Ты понимаешь? У нее нет времени!
— Федя, я все понимаю, но заставить чужого человека я не могу, — с легким раздражением проговорил Дмитрий Алексеевич, но тут же опомнился. — Извини. Но я правда делаю что могу, а если рассказать Масловой все как есть, боюсь, она вообще может передумать.
— А как же твой план? Я имею в виду Сергея. Может, он приударит за ней? Ты же сам говорил, что она такая.
— Говорил, — вздохнул Дмитрий Алексеевич. — Сергей, чтобы помочь Ане, согласен хоть за жабой приударить, но я боюсь, что такой интерес к кресту наведет ее на ненужные мысли. Вспомни, чем закончился твой разговор с Масловым, твои откровенность и горячность? Если бы так не давил, возможно, крест был бы уже у тебя. Федя, я очень тебя прошу, возьми себя в руки. Поговори с отцом Серафимом, может, молебен или чудотворная икона помогут, а мы в это время поищем еще какую-нибудь клинику, кто знает… Например, в Швейцарии. Главное — не отчаиваться.
— Господи, Митя! О чем ты говоришь? Ты видел Анюту? Видел, какой она стала? Ты знаешь, какие у нее боли? А что с Ириной делается? Да она от горя в древнюю старуху превратилась. Если Анечка, не дай бог… Ира этого не переживет. А мне тогда зачем жить?
Слушать двоюродного брата было ужасно. У Дмитрия Алексеевича сердце от жалости сжималось. Но чем он мог помочь? Деньги? Увы, они уже не имели значения. Достать чудотворный крест? А чудотворный ли он? Или это просто семейная легенда?
Федору с Ириной, конечно, любая ниточка как спасительный канат, но вот Дмитрий Алексеевич не очень во все это верил. Хотя отказать в помощи отчаявшимся родственникам не мог. Да и Анюту было жалко до невозможности. Даже Лерка, уж на что легкомысленное создание и то последнее время ходит как пришибленная, к Ане чуть не каждый день заезжает, а потом ревет втихаря у себя в комнате.
— Я зайду к Анюте?
— Спит она сейчас. Пусть поспит. Лучше с Ириной поговори. Не ест совсем, исхудала, смотреть страшно, — проговорил Федор, который и сам за последний год стал больше похож на привидение, чем на человека. Поседел вон в одночасье.
— Ну что, пап, как там Аня? — выходя навстречу отцу в прихожую, спросила Лера.
— Плохо, детка. Израильская клиника отказалась проводить операцию. Говорят, слишком поздно.
— Ты видел их ответ? Может они ошибаются?
— Не знаю, Лера, они не первые, — тяжело вздыхая, проговорил Дмитрий Алексеевич.
Глядя на свою красавицу дочь, цветущую, здоровую, он вдруг истово, судорожно перекрестился. Спаси Господи от такого горя! Убереги ее!
