— Ну чего встал? Давай автомат, пошли в комендатуру, оформляться, — дернул у него из рук автомат рябой полицай и повел от оврага. — Жить будешь у нас в избе, одежонку какую-нибудь подберем, а то весь в кровище, оборванный… — рассуждал его новый знакомец. — Меня Тарасом кличут, для тебя Тарас Игнатьевич. Ну а тебя как?
Так для Ивана Федоровича началась новая жизнь. Мерзкая, всеми презираемая, но жизнь. Сытая, пьяная, в общем-то, вполне себе счастливая. А того, кто ему глаза колоть пытался, он всегда мог в расход пустить. Тех первых, своих, забыть, правда, не мог, особенно мальчишку, что сперва Кирилла ему напомнил. А вот про Сергея он с тех пор не вспоминал и даже к оврагу не ходил проверять, сдох или выжил. И думать о нем себе запретил. Не из страха, нет, а просто… решил так, и все. Крест из-под корней, конечно, откопал, не сразу, а когда обжился в новой должности, опаску преодолел, и берег с тех пор как зеницу ока. Завернул в тряпицу чистую и всегда за пазухой носил, и чувствовал, как крест его теплом своим удивительным согревает, и Анфису с жалостью вспоминал. Успел бы он тогда в двадцатом году у кума первым крест отнять, может, и жива была бы. Логики в его размышлениях не было, толку тоже, что было, того не воротить. А крест он берег.
Глава 10
9 июня 2018 года. Санкт-Петербург
— Здравствуй, Федор, ну как Анечка? — входя в прихожую, тихо спросил Дмитрий Алексеевич, протягивая брату пакеты с фруктами.
Федор Борисович, крупный, загорелый, с жидкими завитушками седеющих кудрей, сразу как-то сжался и, прикрыв рукой глаза, покачал головой.
— Ну не может быть! — воскликнул, не сдержавшись, Дмитрий Алексеевич. — А как же израильская клиника?! Они же обещали?
— Мы отправили им анализы, результаты обследований, ну те, которые мы последний раз проводили, по их рекомендации. Они сказали, неоперабельно. — Чтобы не заплакать, Федору Борисовичу пришлось сцепить крепко зубы.
Ане, его младшей дочери, было всего двадцать четыре. У нее был рак. Неоперабельный.
— Спасти ее может только чудо! Чудо, понимаешь, Митя, чудо! — заглядывая в глаза Дмитрию Алексеевичу, воскликнул убитый горем отец.
— Федя, я видел ее вчера, говорил с ней. Но пойми, у нее два дня назад убили мужа. Надо отдать должное, она еще неплохо держится, — заметил Дмитрий Алексеевич и тут же спохватился. — Она видела его, знает, что муж им дорожил, и принимать поспешные решения не готова. Хотя, на мой взгляд, продать не против. Просто ей надо время разобраться с похоронами, а уж затем она будет заниматься финансовыми вопросами.
