— Светло — все видят! — предупредила меня Катрина.
— «Бачуми, бамбино!» — воскликиул кто-то, протанцевав мимо, — это оказалась рыжая бородка.
Светлота в помещении была относительная, день за окнами угасал. На веранде затеплили свечи, Катринина бабушка зажгла на кухне прозаическую электрическую лампочку.
— Простите меня, Катрин! Может быть, это действительно неприлично, что я танцую только с вами, но я сейчас иначе не могу. Я намеренно снял очки, чтобы неясно видеть, чтобы только вас чувствовать вблизи себя. У меня когда-то в юности была такая же девушка, но мы не поженились — жизнь увела каждого в свою сторону. И теперь вы мучительно напоминаете мне давнишние времена. И хочется верить, бывают такие неизменные, неувядающие вечные девушки — ведь находим мы каждую весну на лугу те же цветы, что и в прошлом, и в позапрошлом году, не думая о том, что это уже совсем другие. Мы словно встречаем одну и ту же пару скворцов, того же соловья слушаем, а теперь я танцую с той самой девушкой, которую встретил много лет назад. Поэтому не удивляйтесь, что я уже влюблен в вас и знакомства вовсе не требуется. Я только не пойму, как меня занесло сюда, в чужой дом: случайно или с ведома судьбы? По собственной воле я не стал бы вас искать, потому что мы живем в своих строгих рамках, определяем сами ритм собственных обязанностей, и только из ряда вон выходящее способно все сломать. Но такому умопомрачению однажды суждено прийти — оно копилось в тяжести и трещинах непредвиденного обвала… И теперь я рушусь, как старый, отбитый карниз, и падаю снова на тротуар, где когда-то, в давние времена, уже побывал в виде кирпича и податливого цементного раствора… Я опять молод и поражаюсь, как все знакомо. Но, может быть, меня оживило именно незнакомое? Нет, и Куммариньш мне кажется старинным знакомым, которого я только по несобранности до сих пор не посетил. Вы понимаете меня, Катрина? Вас не отпугивает моя меланхолия?
— Вы очень любили свою давнишнюю девушку?
— Да, Катрин, очень.
Потом мы долго вообще не говорили, только раскачивались в ритме танца, пока хлопки сзади не заставили остановиться: Астрида выражала желание танцевать со мной.
— Маэстро интересуется вами.
— Неужели? То есть — он приободрился?
— Нет, он всегда такой, но все понимает.
— Хорошо. Кончится танец, пойдем поговорим.
Я смотрел, как Катрина отошла к окну, как второй бородач схватил ее и поцеловал, может быть, уже по старой дружбе. Но меня это не задело, ревности я не испытывал. Мы с Астридой затанцевали на веранду и плюхнулись на диван поблизости от Куммариньша.
