— Как дела? — спросил Петренко, не поднимая головы от микроскопа.
Женя пожала плечами, задумчиво разглядывая знакомый пейзаж за окном.
— Все то же, — ответила она помолчав.
— Как последний анализ?
— Те же двенадцать и две десятых процента. Никак не повышается… Неужели вы верите, что когда-нибудь повысится? Вот уж год как я у вас работаю и не вижу никакого результата ваших усилий.
Петренко молчал. Женя отошла от окна, остановилась у зеркала, висящего над раковиной. Стекло отразило дочерна загорелое лицо с большими темными глазами, ровные дуги бровей, пушистые волосы, падающие кольцами на плечи.
Она медленно накрутила темный локон на палец, серьезно разглядывая свое отражение в зеркале, и вздрогнула, услышав запоздалую реплику своего собеседника:
— Одна десятая процента в каждом корне помноженная на общее количество растений на всех наших плантациях — это сотни дополнительных тонн каучука.
— И вы полагаете, что вашим методом вы все-таки добьетесь повышения хотя бы на одну десятую процента?
Петренко поднял наконец голову от микроскопа.
— Больше того, — сказал он спокойно. — Я уверен в этом. И не на одну десятую, а на пять-десять процентов.
— И все тем же способом?
Петренко пожал плечами.
— Пока не исчерпаем все его возможности, я не оставлю этого способа. Растение накапливает каучук в результате присущих ему наследственных свойств при соответствующих внешних условиях. Мы изменяем эти наследственные свойства в желательном для нас направлении. А внешние условия подбираем такие, чтобы накопление каучука шло наиболее интенсивно.
— Вы имеете в виду ваши удобрительные смеси?
— Да, то, что я вношу в почву — комбинации солей, которые, по моему мнению, должны ускорять образование каучука в растении. Кроме того, действие света и температуры.
Женя сморщила лицо.
— И так всю жизнь?
Петренко посмотрел на нее вопросительно. Но она ничего не добавила к своему вопросу, и он ответил, слегка нахмурив брови:
— Если понадобится, то и всю жизнь. А для чего же наша жизнь, как не для этого?
— Неужели только для этого? — сказала Женя жалобным голосом.
— Для того, чтобы чувствовать, знать, что в результате твоей работы природа стала иной, лучшей, более послушной и полезной для человека. Вот для чего! — И Петренко опять уткнулся в микроскоп.
Женя в раздумье прошлась взад и вперед по лаборатории и остановилась у стола, на котором были аккуратно разложены сухие куски кок-сагыза с этикетками.
— Вот никогда не думала, что ученые такие, — сказала она, взяв в руки одно растение, машинально отламывая мелкие корешки и разглядывая тонкие нити каучука, появляющиеся в месте излома.
