.
Таким образом, суть развернувшейся церковно-политической борьбы состояла в том, что на протяжении XIV — первой половины XV столетия несколько раз создавались и упразднялись особые митрополии для Литовской и Галицкой Руси; иерархи, поддерживаемые Москвой, Литвой, соперничали друг с другом и искали союзников при императорском и патриаршем дворах в Константинополе. Положение дел было таково, что требования об отдельной митрополии для западнорусских земель возбуждались едва ли не каждый раз при замещении кафедры митрополии «Киевской и всея Руси». Для сохранения мира и стабильности Константинопольскому патриархату приходилось лавировать и принимать компромиссные решения (например, посвящение Киприана на Киевскую кафедру и др.).
Утверждение самостоятельной Литовской митрополии (1315–1317 или 1300 г., согласно А.С. Павлову)>41 с резиденцией литовских митрополитов в Новогрудке, а позднее в Вильне фактически означало образование на землях Великого княжества Литовского нового центра церковно-политической и религиозной жизни, способного конкурировать с кафедрой митрополита Киевского и всея Руси (такое определение имело место с 1375 г.). Для Константинопольского патриархата взаимодействие с правителями Великого княжества Литовского было важно с точки зрения возможного православного крещения Литвы, поскольку существовал высокий риск обращения великих князей Литовских к папе римскому с просьбой о католическом крещении, что для Константинополя было неприемлемо. В случае подобной «переориентации» принявшая православие Вильна, по замыслу Константинополя, могла бы стать центром для установления церковного контроля над литовскими и восточнославянскими землями, включенными в состав Великого княжества Литовского, подобно тому как таким центром для восточно- и северорусских земель стала Москва. Стремясь найти компромисс и как-то сгладить остроту противоречий между Москвой и Вильно, а главное — утвердить единство православной церкви в восточноевропейском регионе, патриарх издал и отправил на Русь целый ряд актов и посланий>42. «В целом и для константинопольских патриархов, и для византийских императоров «единство Киевской митрополии» представлялось идеальной нормой, и в случае ее разделений, вынужденных обычно политическими или, реже, собственными церковными обстоятельствами status guo ante [лат., буквально — «возврат к исходному состоянию»], как правило, восстанавливался при первой возможности»
