— Хорошо, — тихо сказал он и склонил голову ко мне, наши лица были близко. — Я прячу их, потому что Джен… не знает, что я все еще на лекарствах.
— Все еще? Она знала, что так было раньше?
— Да.
— И думает, что тебе стало лучше, или…?
— Да.
— А тебе лучше?
Он почесал щеку и взглянул на меня, а потом осторожно сказал:
— Отчасти.
— Как это понимать?
— Сложно объяснить. И у меня нет сейчас времени. Но Джен не знает, что я на лекарствах, как и не знает, что я принимаю их много и разные, так что нет, отвечаю тебе заранее, она не знает, что я был в психушке.
— Как ты можешь так врать ей?
Он пожал плечами.
— Просто. И я не вру. Я просто не все рассказываю.
— Ты бы рассказал ей правду, если бы она спросила?
Я следила за ним. Он поджал губы, задумавшись. Лучше бы ему не врать мне.
— Нет, — выдавил он. — Я бы соврал. Потому что прошлое в прошлом, и это ее не касается.
— Но это тревожит тебя, значит, должно тревожить ее.
— Это ты так думаешь…
Я посмотрела на свои ладони. Я играла ногтями.
— Это тревожит меня.
— Я знаю, — мягко сказал он. — Но ты друга, Перри. Совсем другая. Потому я…
Он замолчал.
— Что? — уточнила я.
Его губы дрогнули.
— Потому я рад, что ты — моя напарница.
— Ох.
Я посмотрела на плакаты на стенах, фотографии, гитары и странные книги. Это не имело смысла.
— Как вы вообще стали встречаться? — спросила я, думая вслух, не ожидая ответа.
Он пожал плечами и быстро потер подбородок.
— Честно? Она была горячей, хорошей в постели и немного сукой.
Ох. Он точно говорил правду. Говорил по-мужски, и это жалило. Я скрыла это и вскинула брови.
— Немного сукой?
Он улыбнулся, прикусил губу и промолчал.
— Прости, — извинилась я, хотя виноватой себя не чувствовала.
— Это заслужено, малыш, — сказал он и похлопал меня по спине. — Прости, что она так резка с тобой. Не воспринимай ее всерьез, ладно?
Проще сказать, чем сделать. Но я слабо улыбнулась в ответ и сказала, что сохраню секрет. Я умела хранить секреты.
* * *
В четыре часа вечера, когда небо стало серым, грозясь стемнеть и пролить дождь, мы с Дексом загрузили вещи в машину и поехали в больницу Риверсайд.
После нашего разговора вернулась Джен, а я села за компьютер, чтобы узнать больше о больнице. Хоть мне не нравилось, что он так говорил, Декс был прав, и не было причины для меня не подготовиться.
Больница была построена в начале века для особо подавленных жителей северо-запада. Наверное, это было связано и с первым исследованием синдрома сезонного аффективного расстройства, ведь тут таких людей было больше всего. Даже у меня настроение менялось, а панические атаки случались чаще, когда пропадало солнце, и Портлэнд накрывали зимние тучи.
