Скорость тьмы [Истребитель] | страница 6

Семьями раскатывали дома на венцы, выставляя на торцах черные дегтярные цифры. Свозили к реке, вязали из бревен плоты. Грузились с детьми, стариками и женами, окруженные тюками и утварью, сплавлялись к устью. Так некогда шли по Молоде плоты с казненными волхвами, — караваны молчаливых печальных плотов. По дорогам тянулись тележные обозы с платяными шкафами, зеркалами в старинных рамах, с часами, чьи медные маятники продолжали раскачиваться, и в фарфоровых циферблатах раздавались хрустящие звоны.

Город Молода зиял пустырями, оставшимися от разобранных домов. Каменные лабазы, кирпичные палаты купцов, здания училищ, пожарная каланча, церкви с куполами и колокольнями смотрелись дико и пусто. Лишь изредка по осенним улицам пролетал шальной грузовик с чекистами. Военные что есть мочи колотили в какую-нибудь запертую дверь, за которой скрывались те, что не захотели покинуть Молоду. Триста молодеев решили погибнуть в потопе, не желая расстаться с могилами близких, с родными алтарями, обрекая себя на библейскую смерть.

Всю зиму над Молодой в морозном беззвездном небе трепетало северное сияние, бледно-розовые и зеленые сполохи. Словно летали над городом прозрачные стрекозы. А оставшиеся умирать старожилы уверяли друг друга, что это ангелы посланы им в утешение.

— Почему мы ничего об этом не знали? — спрашивал изумленный поэт, увлеченный своим поэтическим замыслом, — Ведь это русская Атлантида! Это сказочный град Китеж!

— Нет, это наша Молода, — отвечала женщина тихо и истово, не позволяя сравнениями умалить неповторимость родного несчастного места, отдельного от других испепеленных и несчастных мест.

Той весной солнце жгло снега на берегах Шексны и Молоды, льды всплывали и трескались, вся земля сверкала в бесчисленных алмазных ручьях. Паводок был бурный, небывало стремительный. Вода со льдами подходила к плотине, взбухала, ходила громадными кругами, заполняя ложе рукотворного моря. Деревни погружались под воду.

Старик и старуха лежали на высокой кровати, глядя, как из половиц выступает вода, как в стекла избы колотится льдина, как поплыла по избе деревянная табуретка. «Прости меня, Марфа, грешного». «И ты меня прости, Николай». Лежали, взявшись за руки, глядя, как скользят по потолку водяные круги.

В монастырском соборе сошлось до сотни людей. Затворили железную дверь, как во времена Батыя. Запалили лампады перед чудотворной иконой Божьей Матери. Взяли в руки свечи и пели высокий, печальный, бесконечный псалом. На руках у женщины молчал глазастый ребенок, и она все кутала его в теплый полушалок. Когда вода затопила собор, и люди ушли под воду, и гасли одна за другой лампады, женщина подняла над головой ребенка, и он, оставшись один на поднятых из воды материнских руках, глядел, как плывет по воде икона.