— Я не виновен, — заявил он, когда его спросили, признает ли он свою вину. — Как ни верти, а я объясню почему.
— Вы отвергаете правильность показаний свидетелей об отсутствии на вашем велосипеде головного и хвостового освещения?
— Нет, не отвергаю. Говорю же: как ни верти, а надо объяснить, в чем дело, — упорно продолжал свое Аткинс, хитро подмигивая. — Ну, услышал я про нового полицейского, что он, как ни верти, цепляется к людям, коли у них света на велосипедах нет! Тут я, как ни верти, махнул в универмаг, спрашиваю в скобяном отделе эти самые фары. А там и так вертели и этак и говорят — как думаете, что? «Сколько лет их и в помине не было!»
Эта остроумная, хоть и не вполне убедительная линия защиты была оценена по достоинству. На балконе захохотали.
— Я, как ни верти, и еще скажу! — громко крикнул Аткинс. — Как ни верти, ничего не поделаешь: зашел еще в три магазина…
— Смотри, как бы не стошнило от твоего вечного верчения! — крикнул кто-то.
Шутка пришлась к месту и вызвала новый взрыв смеха. Судья, подмигнув на этот раз здоровым глазом, прекратил слушание дела против Как-Ни-Верти Аткинса и объявил заседание закрытым.
На следующее утро на скамью подсудимых сел знаменитый гонщик Алан Грин; его сержант Стерлинг рассматривал как не совсем обычного велосипедиста. Легкая походка Алана, скромное, располагающее к себе поведение и репутация известного спортсмена сделали свое дело. Судья вынес решение: не виновен.
— Ну не чертово ли наваждение! — так прокомментировал этот факт старый Билл Грин под аплодисменты зала.
По иску против союза безработных ответчиком выступил Том Роджерс. Он производил впечатление приличнее всех одетого из присутствовавших в зале, хотя имел всего один костюм, одну рубашку, один галстук и единственную пару ботинок. Внушительный вид Тома Роджерса заставлял с уважением относиться и к его далеко не новому костюму, и к его доводам. Тут явное преследование по политическим мотивам, доказывал он, используя свое преимущество перед неопытным в такого рода обсуждениях Стерлингом. Разумеется, заявил он, зал для митингов и бесплатная столовая для безработных помещаются не в столь роскошном особняке, как, скажем, дом мистера Тая, секретаря муниципалитета, да что поделаешь!
— Как вы можете говорить о преследовании, — со злостью спросил Стерлинг, которому в Мельбурне настоятельно рекомендовали положить конец красной пропаганде в городе, — если мистер Тай тоже обвинен в нарушении закона?
