Даже при милостивом правлении Флаэрти Палмер жил в вечном страхе перед арестом — боялся потерять место заведующего бакалейным отделением в кооперативном магазине; и все же жадность выгнала его из дому в этот день, несмотря на явную угрозу в лице Стерлинга.
— Собирается накрыть? Да ты уже накрыт! — сказал напрямик Лоутон. — Есть при тебе билетики, промежду прочим?
— Опомнишь, братец, — заныл Палмер. — Меня выштавят ш работы!
— Если я тебя отпущу, я сам вылечу со службы!
— Но я же штолько лет откупалшя…
— Не те времена; этот Стерлинг — крепкий орешек.
Весть о том, что предъявлены обвинения О’Коннелу и Палмеру, распространилась быстро, как пожар в зарослях. Остальные букмекеры в тот день прекратили свои операции, а в следующую субботу приняли все меры предосторожности; однако непредвиденный талант Стерлинга к перевоплощению и еще более неожиданное перерождение Лоутона Промежду-Прочим сделали свое дело. Очень скоро все подпольные букмекеры были привлечены к ответственности за нарушение закона об азартных играх, а трактирщики и кое-кто из их клиентов — за продажу и потребление спиртного в запрещенное законом время.
Люди стали поругивать нового полицейского, даже те, кому игра на скачках и частые выпивки были не по карману. Некоторым утешением, хотя и весьма слабым, явилось судебное преследование, возбужденное против мистера Тая, — он попался в Бридж-отеле, когда после карт выпивал по давнему своему обыкновению с бильярдистами команды АНА. Пока все пойманные на месте преступления протискивались к выходу, тщетно стараясь скрыться, Арти Макинтош не выдержал — остановился позлорадствовать над Таем.
— Может, еще одну пропустите, мистер Тай? — выкрикнул он.
И тут же был арестован за нарушение порядка.
Затем пострадали велосипедисты. Очень многие ездили без фар, а без заднего фонаря — почти все. Стерлинг и Лоутон, казалось, успевали устраивать засады буквально за каждым деревом. Вскоре все нарушители были занесены в списки.
Репрессии против букмекеров привели к тому, что резко увеличилось число участников воскресных сборищ, где развлекались так называемой австралийской национальной игрой — попросту говоря, орлянкой. Играли на плато, расположенном над долиной; местность была открытая, это позволяло издали заметить приближение нежелательных лиц, вроде Стерлинга и Лоутона. Тщательно продуманная сеть наблюдательных постов в течение целых трех недель расстраивала воинственные планы нового полицейского. Каждый раз, приблизившись к месту предосудительных занятий, он заставал там только любителей футбола, лениво гоняющих мяч.
