Каким-то чудом мотор еще не заглох. Разворачивая машину, я с ужасом подумал о том, к чему может привести медицинская помощь, которую сейчас примется оказывать умирающему мой верзила.
Женщина как будто немного успокоилась, она сидела выпрямившись, как в столбняке. Я обливался потом, но старательно вел машину назад, в сторону городка. Все мое внимание было направлено на то, чтобы избегать толчков и держаться правой стороны дороги. Вдруг я услышал громкий стон и на мгновение обернулся. Мой спутник снял с раненого брюки и исподнее и при свете своего фонарика перевязывал его. Женщина не решалась посмотреть туда. Вдруг она стиснула мою руку.
— Скорее! Ради бога, скорее!
— Да, нажми как следует, — отозвался верзила. — Если нажать, она дает двадцать пять миль.
Потом я услышал бульканье и новый стон. Хорошо хоть, что он дал раненому глотнуть водки, подумал я.
Стоны становились громче — мой лекарь продолжал перевязку. Поворот — и вдали замелькали слабые огоньки городка. Я снова обернулся. Верзила — помоги мне боже! — втирал свое снадобье в ноги и бока раненого между искусно наложенными повязками.
— Давай сюда коврик! — крикнул он. — Там есть еще один, скатанный. Давай и его!
Я с трудом выполнил это распоряжение. Когда мы доехали до окраины городка, я не мог удержаться и опять бросил взгляд назад. Верзила укутывал ноги пациента ковриком. Он, по-видимому, снял с него и остальную мокрую одежду и укрыл его своим пальто и вторым ковриком — без сомнения, предварительно растерев своим лекарством плечи и грудь раненого. Когда женщина указала мне дом врача и я затормозил, мой спутник влил в рот больному еще глоток водки и снова принялся за растирание.
— Ступайте позовите доктора, миссис, — сказал он.
Женщина взбежала на крыльцо. Мы вдвоем подняли раненого на руки, причем мне досталась наиболее тяжелая и наименее разбитая часть его тела. Вышедший навстречу нам врач велел нести его прямо в операционную; мы положили неподвижное тело на высокий стол. Жена фермера была в полуобмороке. Появилась какая-то женщина и занялась ею.
Врач тут же выпроводил нас из операционной. Только теперь я заметил, что верзила мой был весь измазан кровью и дрожал от холода в своей полотняной рубашке. Мы молча уселись в прихожей. Прошло бесконечно много времени, или так нам показалось. Потом в дверях появился врач. Женщина бросилась к нему.
— Как он, доктор? Он не умрет? Он…
— Думаю, что все обойдется, — сказал врач. — Повреждения тяжелые, но мне кажется, он выкарабкается из беды благополучно. Тот, кто остановил кровотечение и снял с вашего мужа мокрую одежду, спас ему жизнь.
