Рассуждения голландца прервал шум за дверью, который нарастал, Ван Келлер вздохнул, понимая, то фейерверк неизбежен:
— А вот тебье, герр Крайнов, ещьё одно доказательство, что голова должна быть над сердцем, — он махнул рукой, разрешая впустить француза.
— Я добьюсь, чтобы вас всех в работы сослали, навечно! — вопил Гийом, непонятно к кому обращаясь, и уже в кабинете, увидев Степана, выбрал его:
— Мсье Крайнов, вы же разумный человек, вы не допустите самоуправства! — услышав, что один европеец отказывает ему в разуме, а другой — напротив, считает его носителем оного, бывший денщик не смог сдержать улыбку.
— Тише, тише, господин Гийом, — вмешался мажордом, — мы должны вести себья пристойно, какие бы обстоятельства…
— Я не с тобой разговариваю, чучело протестантское! Почему меня заперли, не дают работать, не пускают в кухню! Я что князю скажу? Что?
— Вы, сударь, сами признали свой ножик, — смог наконец вставить слово Степан, — а у нас, понимаете ли, ночью в подвале человека убили…
— Так почему вы не спросили меня, где я ночью был? — бушевал француз, — Я могу представить доказательства своей невиновности.
— И где же вы пребывали, господин Гийом? — вежливо спросил Ван Келлер.
— В своих покоях, отведённых мне его сиятельством, — гордо выпрямившись, ответил повар.
Солдат и мажордом переглянулись и пожали плечами, категорически отказываясь принять «пребывание в покоях» доказательством невиновности. Француз помолчал и многозначительно добавил:
— Не один. У меня находилась… дама.
— Кто именно, сударь, ибо дама сия должна быть допрошена немедленно, — как ни в чём не бывало ответил голландец.
— Вы знаете, истинный кавалер не может трепать имя… женщины! — Гийом одёрнул камзол и нервно взбил жабо. — Вы должны поверить мне на слово.
— Увы, — покачал головой Ван Келлер, — не можем. Убийство — дело серьёзное. И ваши… забавы, сударь, могут иметь к нему отношение.
Повар замялся — его душа разрывалась между правилами политеса и инстинктом самосохранения.
— Хорошо, — сдался он в конце концов, — только… я бы хотел, чтобы мсье Крайнов покинул ваш кабинет.
— С чего бы вдруг? — обиделся Степан. — Ни за что не уйду — мало ли что вы тут наплетёте!
— Ваше право, но… — на всякий случай француз отодвинулся подальше от окна, поближе к двери. — Со мной сей ночью была мадемуазель Катрин.
— Кто? — не понял Крайнов. — Ты об чём, мил друг, толкуешь?
— Полагаю, — совершенно серьёзно заметил Ван Келлер, — что господин Гийом говорит о вашей дочьери, так?
