— Аким Зотов, торговца этого зовут, — равнодушно бросила Анна.
— Виноват ли этот Аким Зотов — как знать? — мажордом занёс имя коробейника в свои документы, — но всё это достойно передачи в канцелярию, коя все тёмные дела расследовать обязана!
Уж к вечеру добрался Ван Келлер и до Степана. Не было у того никакого желания беседовать с мажордомом, но голландец сделал вид, что не замечает настроения Крайнова.
— Я поговорил с начальником караула — наказал он охальников, которые, на страже стоя, вина напильсь, — сурово процедил Ван Келлер.
Степан смотрел исподлобья и молчал, не понимая, чего от него хотят.
— И случилось это неприятное событие как раз наканунье, как мальчишка помер, — продолжал мажордом, — вижу здесь некое совпаденье.
— Да именно, сударь, что совпаденье, — вздохнул бывший денщик, — но вы даром лясы точить не привыкли, стало быть, в мыслях что-то держите, так уж и скажите, не тяните-то кота за хвост.
— Не поньял я про кота, Степан, — нахмурился голландец, — а ещьё побеседовал и с самими стражниками. Они упорствуют — не пили ничьего, поверь, что спрашьивал я их с пристрастьем. А вот перед тем, как заступили в караул, взяли кое-что из кладовки, дабы время быстрее прошло. Кусочьик того, кусочьик сего…
— И что же? — всё ещё не понимал Крайнов, — Здоровы жрать ребята, молодые, живот всё время подводит… — внезапно он замолчал, вспомнив, что сам то же самое говорили про Васятку.
Ван Келлер важно кивнул головой.
— Видишь, что выходьит? Людишки тёмные могут на демонов грешить, а мне сдаётся, что тут рука человьеческая… И даже могу назвать — чья рука сия.
Крайнов воззрился на голландца с удивлением.
— Нешто думаете, сударь, что шалит наша блаженная? Да какой ей прок-то? Да и сама Перпетуя вроде как пострадавшая — чуть жива осталась.
— О, тут много есть, что ответить — да хоть ума последнего баба лишилась, — повёл брезгливо плечами мажордом, — а обмороки и прочие — так на то женщьины первые лицедейки, притворяется. Следить нам с тобой за ней нужно. Потому к тебье и обращаюсь, никто больше не поверит мне… Да и ты, гляжу, не слишком доверяешь, — Ван Келлер невесело усмехнулся.
— Что ж, поглядим, — крякнул Степан, — в притворство тётки, ваша правда, не верю, но поглядим, чай, разберёмся — что да как. А то житья совсем уж не стало: хоть черти, хоть человек, но делишки сии нам не к чему.
В знак согласия мажордом важно качнул пышным париком и отпустил бывшего денщика, посчитав, что заручился его поддержкой.
