На развесёлой неделе в великолепные сады на дворцовой земле могли зайти все желающие и подивиться чудесам. Оно конечно, летом стоило полюбоваться цветами и кустарниками, за которыми ухаживали европейские садовники, но и в стужу немалую поражались столичные жители прежде всего чуду невиданному — иноземным каменным изваяниям, да ещё сплошь срамным. Мало того, что нагие, так и в позах разных искушающих, призывных. Плевались и ругались старики, многие осуждающе головами качали, а все же каждый день от гуляющих в садах тесно было — чисто главный проспект. И ведь гуляли-то не по старинке — со скоморохами да шутами — забавы иностранные весьма способствовали привлечению публики.
Степан на Масленицу отважился пригласить кастеляншу на прогулку, втайне надеясь, что склонит суровое сердце вдовы на свою сторону. Он всё чаще задумывался о надвигающейся старости: Катюша выйдет замуж, маленький Сашенька подрастёт, и придёт пора ему наукам обучаться. А благодаря князю Степан может зажить своим домишком беспечально, да без жены будет как-то пусто. А Анне Николаевне чего ждать-то? Бабий век короткий, лучшего мужа, чем Степан ей не найти — хоть и в возрасте, а крепкий ещё.
Такие шальные, а то и грешные мысли всё чаще посещали его: праздничное настроение щекотало его воображение, и малороссийская красавица казалась загадочнее и привлекательнее окружающих простеньких бабёнок.
Кастелянша приподняла соболиные брови, но отказывать бывшему денщику не стала: так и гуляли чинно рука об руку, а вокруг кружилась неугомонная юная поросль.
— А что, Катерина Степановна, источаю ли я аромат благоуханный? — важно спросил девушку Харитон, помахивая небрежно кистью вокруг краснощекого лица своего. Да так спросил, чтобы и батюшка её и наставница слышали.
— Какой аромат, глупый? — рассмеялась Катенька, — Тут столько ароматов, вон, пирожки с мясом пахнут. Очень мне надо тебя обнюхивать! Что ли я собака?
— Сама ты глупая! — обиделся лакей, — Ничего в обхождении приятном не понимаешь, а кажется, должна бы. Это такая штуковина из самого Парижа! Князю на прошлой неделе в дар прислали.
Степан нахмурился:
— Князю прислали, а ты, как вор, себе значит забрал? Это кто же тебя пакостить в доме научил?
— Ничего я себе не забирал! — Харитон понял, что из тщеславия вызвал возмущение у будущего тестя, — Только каплю одну и взял! — и соврал: полную ладонь зачерпнул пахучей водицы. И что такого, у князя добра этого — как грязи под ногами!
