Услышав столь кощунственные слова, я утратил контроль над собой. Я вопил сам уже не помню что. Негодяи что-то кричали мне в ответ. От заряда взаимной ненависти, казалось, вспыхнут обои на стенах.
В этот момент автомат в моих руках неожиданно дернулся; раздался оглушительный звон и я оглох. Словно в замедленной съемке я увидел, как у молодого оторвалась часть шеи и отлетела куда-то; из образовавшегося огромного отверстия ударил фонтан крови, забрызгав стену. Нелепо взмахнул руками и описав полукруг, он рухнул на пол, обдав меня кровью. Он лежал на полу и бился в агонии, постепенно затихая.
Старший что-то кричал с перекошенным от ярости лицом, но я его не слышал, ― я вообще ничего не слышал. Он пытался достать из кобуры свой пистолет, но не мог совладать с застежкой. Я направил автомат на него и уже осознанно нажал на спусковой крючок, выпустив длинную очередь в упор.
Звуков выстрелов не было; мой враг задергался, его свитер покрылся рваными дырами; часть пуль не попала в него ― они вонзились в стену и потолок; во все стороны брызнули куски штукатурки. Он тяжело повалился на спину и затих. К счастью, я чудом не задел никого из друзей, стоявших прямо за ним.
Тяжело дыша, я смотрел на лежащие у моих ног еще теплые трупы. Дыры в теле старшего превратились в маленькие гейзеры, через которые его кровь, пузырясь, толчками вытекала наружу. Молодой тоже затих; кровь из шеи уже не била фонтаном, а лилась широким ручьем, создавая на полу стремительно увеличивающуюся лужу ярко алого цвета. В воздухе стоял тяжелый запах мясной лавки и пороха.
Фролова вырвало; Маша без чувств повалилась на пол. Бледный Слава с тревогой смотрел на меня, в его глазах был испуг. Я сообразил, что продолжаю держать оружие в том же положении, невольно целясь в него. Отбросив от себя автомат, как ядовитую змею, я бросился по лестнице вниз, наружу. Выбежав на крыльцо, я обессиленно повалился на землю и потерял сознание.
Очнулся я от боли. Слава сделал мне укол промедола, чтобы предотвратить травматический шок, а потом еще один ― от столбняка. Я слабо протестовал, полагая, что это уже не имеет значения, к тому же с момента укуса прошло слишком много времени; но он настоял на своем. Затем Слава заставил меня показать свои раны, я покорно подчинился ― мне было все равно; он обработал их, заклеил и перевязал, уделив особое внимание укусу на ноге.
Перевязывая, он рассказал, что вернулся домой буквально через десять минут после нашего ухода. Фролов сообщил ему, что произошло. Слава сразу заподозрил неладное, однако сделать ничего не мог ― он понятия не имел, куда я направился, ведомый своими палачами, и где меня искать. Он слышал взрывы моих гранат, но из-за большого расстояния и переменчивого лесного рельефа не мог определить источник звука; к тому же он не знал, имели ли эти взрывы отношение ко мне. Ему только и оставалось, что в тревоге ждать дальнейшего развития событий.
